Бобу нужна была печень. Он нашел ее под ребрами и осторожно вырезал это сокровище, напоминающее сгусток запекшейся крови. Она была еще теплой, и в ней было много обогащенной кислородом крови.
Печень была самым питательным и самым лакомым кусочком для Боба. В ней было все для того, чтобы он выжил. Он оторвал кусочек и поразился его упругости и нежности. У него закружилась голова. Он стал энергично жевать, яростно работая зубами; потом оторвал еще, поражаясь тому, насколько он голоден и как сильно его организм нуждается в пище. Боб ел до тех пор, пока от печени не осталось ничего.
“Теперь я жив”, — подумал он.
В этот момент он услышал звук работающих лопастей вертолета и припал к земле. “Хьюи” пронесся вдоль берега реки, пригибая деревья воздушными потоками работающих лопастей. “Они ищут меня”, — понял Боб и с сожалением подумал о своей сложной и запутанной жизни. Потом взвалил себе на плечи тушу свиньи и зашагал в глубь болот.
Глава 17
Отсутствие полковника Шрека по той или иной причине всегда пугало Добблера. Работавшие в Рэм- Дайн люди были грубы и невоспитанны, как солдаты или полицейские, а те, которые отличались меньшей неотесанностью, держались слишком надменно и снисходительно, напоминая самовлюбленных болванов, работающих со сложным оборудованием. И те, и другие относились к грузному, мягкотелому психиатру соответственно их профессии: либо с презрением, либо с безразличием. Поэтому, когда Шрек отсутствовал и защитить его в этом странном мире было некому, доктор предпочитал сидеть в своей обшарпанной маленькой конторке.
Офис Рэм-Дайн — хотя “офис” совсем не подходящее для его характеристики слово — располагался среди грузохранилищ и складских помещений международного аэропорта Даллеса на юге Вашингтона, округ Колумбия. В целом это была немного убогая, неказисто выглядевшая конструкция возведенных на скорую руку помещений и пристроек, надежно упрятанных за двумя рядами “Циклонов”, которые были обмотаны двойными спиралями острой бритвоподобной проволоки и тщательно охранялись вооруженной охраной. Табличка на контрольно-пропускном пункте гласила: “ХРАНИЛИЩЕ ТОВАРОВ”. Больше никаких пояснительных знаков на ней не было. Все было как-то просто и обыденно, и даже у охранника, который всегда смотрел на Добблера с неприязнью и вел себя с ним так, как будто видел его в первый раз, хотя тот проработал здесь уже целый год, постоянно было серое, безразличное лицо. Кабинет Добблера представлял из себя запущенный чулан, совсем не подходящий для работы ассистента профессора младшего колледжа в Айдахо. Благодаря бетонным полам и старой мебели из офицерской кают-компании он выглядел как какое- то убогое жилище незадачливого учителя, который никак не может выбиться из нужды и обречен всю жизнь зависеть от прихоти директора школы. Все в этом кабинете представляло из себя хлам: начиная с покосившихся книжных полок и заканчивая обшарпанным столом, в углу которого, там, где располагался потайной сейф для конфиденциальных документов, были выгравированы какие-то странные инициалы. Возле окна находился небольшой бар, который для Добблера был скорее насмешкой над его положением, чем необходимостью. Лампы дневного света мигали и постоянно, независимо от вашего положения в комнате, отбрасывали тени. Но это совсем не значило, что кабинет Добблера был самым плохим помещением в здании. У полковника Шрека в соседнем корпусе была точно такая же комнатушка, только немного больше по размерам, и у окна там стоял изъеденный молью диван, сидя на котором можно было наблюдать за совершающими посадку или улетающими вдаль самолетами. Нельзя было сказать, что этот диван был больше, чем тот, который стоял у Добблера. Нет, он был точно такой же: затертый и продавленный, и доктора часто интересовало, не одной и той же ли они конструкции. Добблер сидел в своем кабинете и пытался сосредоточиться на стоявшей перед ним проблеме. Царившая в здании тишина казалась ему зловещей, будто таинственное исчезновение Боба Ли Суэггера вдруг заколдовало его. Да, странное исчезновение Суэггера… Именно эта проблема сейчас и стояла перед Добблером.
Последние слова Шрека, обращенные к нему, были очень просты:
— Доктор, займитесь опять документами. Вы должны рассказать мне, куда подевался этот засранец.
Добблер, как всегда, осторожно спросил:
— В-в-вы с-считаете, что он не умер?
— Конечно, нет. Сейчас мне надо уехать в город на несколько дней, — сказал Шрек. — А к моему возвращению постарайтесь представить подробный отчет. Я доверяю вам больше всех.
Факты бессмысленно мелькали в сознании Добблера.
“Ты должен собраться с мыслями! — приказал он себе. — Человек вынужден бежать. У него нет друзей. Куда он пойдет? Куда он может пойти? Кто может ему помочь?” Перед ним лежали материалы, собранные Отделом исследований при их первоначальной оценке ситуации, и его собственные доклады.
Тяжело дыша, он начал в них искать то, что ему было нужно. Создавалось впечатление, что жизнь Боба до призыва на службу состояла только из двух вещей — из его винтовок и долгих прогулок по горам Уошито. Добблеру казалось, что Боб скрывался от мира, чувствуя себя по какой-то причине недостойным жить в нем. Отрывочные сведения о жизни Боба говорили о том, что у него не было тесных дружеских отношений за пределами графства Полк. Его единственным другом был тот старый своенравный Сэм Винсент, который помог ему в тяжбе с журналом “Месенери”. Если Боб жив, то вполне вероятно, что он может попытаться вернуться в графство Полк, где, скорее всего, обратится за помощью к Сэму. Однако сейчас, зная, что его преследуют, куда бы он мог направиться сейчас? В этом плане не было никаких намеков: у Боба не было ни сестер, ни братьев, ни старых друзей по Корпусу морской пехоты, у него не было даже женщины — вообще никого! Это был замкнутый человек, настоящий воин — на ум сразу пришел сидящий в своем шатре хмурый Ахилл, — и ему не надо искать чьей-то дружбы или расположения. Даже финансовые документы, предоставленные кредитным агентством, свидетельствовали об этом. Из них следовало, что Боб жестко контролировал свои финансовые расходы и жил на четырнадцатитысячную пенсию, предоставленную ему правительством. Все его расходы были очень маленькими, он не нуждался в комфортных условиях и, выбирая одежду, интересовался только ее функциональным предназначением. Он никогда не путешествовал и не тратил деньги на развлечения. У него была кредитная карточка Первого национального банка Литл-Рока, однако она была приобретена скорей для экономии времени и сил. Благодаря ей он заказывал по телефону необходимые компоненты для загрузки новых патронов и необходимое стрелковое снаряжение, избавляя себя тем самым от долгой процедуры выписывания заказов. Одежду он покупал в Гандер-Маунтин, штат Висконсин, а порох — в Мид-Саус-Шутерз-Сэплай и еще в кое- каких других местах. Он жил для того, чтобы стрелять, вот и все, хотя Добблер предполагал обратное: что он стрелял для того, чтобы жить. Мог ли он укрыться у стрелков?
Добблеру было кое-что известно об их мире, и он попытался представить себе эту ситуацию. Но, учитывая то, что он о них знал, в их среде Бобу места не было. Эти люди предпочитали оставаться замкнутыми консервативными американцами. Они бы ни за что не посочувствовали человеку, который, как они думали, пытался убить президента Соединенных Штатов. Который лишил… После нескольких часов самого тщательного изучения материалов Добблер так ни к чему и не пришел. Было уже поздно. В здании царила тишина. В голове было пусто. Ответ никак не находился. Он уже был готов все бросить к чертовой матери. Может быть, завтра…
И тут у него вдруг мелькнула мысль… Он зажмурился от неожиданности, потом открыл глаза и снова посмотрел на лежащую перед ним бумажку. Все было так просто. Такая маленькая вещь, почти ничего. Не может быть…
Это была квитанция за телефонный разговор Боба в 1990 году, во время которого он делал заказ по кредитной карточке. То место, куда он звонил, называлось “У Вилейта”, Литл-Рок. Телефонный номер был указан. Это казалось… очень знакомым.
Он еще раз посмотрел кредитные счета в поисках такого же корешка квитанции за телефонные разговоры. Ничего не было. Не было до самого… декабря 1989 года. “У Вилейта”. Добблер быстро разыскал
