такой разветвленной шпионской сетью.
— Если бы ее не было, нам не уцелеть. Но большую часть этой ночи, Джимми, мы решали совершенно другую проблему. Два месяца назад возникли подозрения, что у врага есть шпионы среди партизан. И уж совсем неприятно было узнать о существовании шпионов в партизанском штабе. Сегодня можно сказать: мы были наивны. Следовало предвидеть такую возможность и заранее принять меры предосторожности. Нет, нас подвело благодушие просто мы считали, что в ряды партизан стремятся попасть только искренние патриоты. Увы, искренность одних сильно отличается от искренности других. Именно это, а не акция по доставке послания генерала фон Лера, заставило Джордже, Алекса и меня отправиться в Италию. Дело было настолько серьезным, что Джордже покинул сперва свою штаб-квартиру в Бихаче, а затем и уютное убежище на горе Прендж. То, что шпионы работали на итальянцев, являлось и является бесспорным. Наибольшие неприятности доставляли нам первоклассные горные егеря из дивизии Мурдже. Партизаны не хуже их, а, возможно, лучше подготовлены к боевым действиям в горах, но за последние десять недель от рук десантников погибла не одна сотня наших бойцов. В засаду попадали патрули, отдельные подразделения, разведгруппы, направляющиеся за линию фронта, санитары, переносившие в более надежные укрытия раненых. Десантники Мурдже действовали четко и безошибочно. Они всегда знали предельно точно, куда нападать, когда и как. Иногда казалось, что они знают даже личный состав частей, которые намеревались атаковать. Действия наиболее подвижных наших соединений оказались практически парализованы. А безопасность партизанской армии всецело зависит от ее мобильности, маневренности и дальних разведрейдов. Итальянцы явно получали постоянную информацию о всех наших перемещениях. Источником, судя по ее характеру, был кто-то, имеющий отношение к нашему штабу. Тайные сообщения, приведшие к гибели сотен людей, конечно же, не были написаны чернилами и брошены в ближайший почтовый ящик. Они передавались по рации… — Петерсен прервал свою речь, точно собирался с мыслями. Его взгляд рассеянно скользнул по лицам сидевших вокруг стола. Лоррейн была неестественно бледной. Зарина в волнении стиснула руки.
— Я продолжу, если позволите, — сказал Джордже. — Майор из скромности уделил очень мало места своей персоне. Он не верил, что предателем может быть кто-то из числа партизан со стажем. Я был согласен с ним. Петер предложил сверить приблизительное время первых шпионских радиосеансов, то есть первых неожиданных атак десантников Мурдже, со временем прибытия к нам последних новичков. И то и другое совпало с появлением необычайно большого количество экс-четников. Они переходили на нашу сторону буквально повально, и не существовало никакой возможности убедиться в лояльности целых групп, не говоря уже о каждом в отдельности. Петер со своим людьми успели проверить лишь некоторых перебежчиков. Мы выследили двоих — их мощные передатчики дальнего радиуса действия были спрятаны в лесу, на склоне холма. Эти двое нам ничего не сказали, а мы не пытали их. Их казнили. Внезапные нападения итальянцев резко сократились, однако не прекратились — атаки десантников стали менее регулярными. Это, конечно же, означало, что среди партизан все еще оставались предатели. — Джордже налил себе обильную порцию пива. Было время завтрака; но он утверждал, что на кофе и чай у него аллергия. — Так втроем мы оказались в Италии. Почему именно мы? Потому что считались офицерами разведки четников и контактировали с итальянскими «коллегами». Почему мы с ними контактировали? Потому что шпионы работали на итальянцев. Почему мы были в этом убеждены? Потому что боевое воинское подразделение, каким является дивизия Мурдже, не имеет ни технических средств, ни возможностей, ни денег, чтобы проводить подобные операции. А у итальянской разведки все это в избытке.
— А почему среди этого обилия «почему» вы упомянули деньги? — спросил Харрисон.
— Петер прав, — печально промолвил Джордже. — Вам не удалось понять образ мышления югославов. Сомневаюсь, что вы вообще способны разобраться в чьем-либо образе мышления. Агентами четников, впрочем, как и любыми агентами, во всем мире движут не альтруизм, патриотизм или политические пристрастия. Деньги — универсальная смазка, заставляющая их мозги работать более эффективно. Шпионам платят достаточно много и, говоря беспристрастно, платят заслуженно. Вспомните, что случилось с теми двумя несчастными, которых разоблачил Петер.
Майор поднялся из-за стола, подошел к окну и посмотрел на уходящую вдаль белую равнину. Казалось, он совсем потерял интерес к беседе.
— Видимо, вы не зря провели бессонную ночь, — сказал Харрисон.
— Это еще не все, — заметил Джордже. — Нам удалось найти Киприано.
— Киприано! — вскрикнула Лоррейн.
— Да, Киприано. Лоррейн, дорогая, вы побледнели. Вам плохо?
— У меня… У меня легкая слабость.
— «Мараскине», — без колебаний откликнулся Джордже. — Сава! — один из солдат Черны немедленно встал и направился к бару. — Да, действительно, мы нашли Киприано.
— Но как?
— У нас есть свои маленькие хитрости, — уклончиво промолвил Джордже. — Как говорит Петер, повсюду есть надежные солидные граждане. Спасибо, Сава, налейте, пожалуйста, леди. Кстати, теперь можно забыть все, что рассказывал Петер о майоре там, наверху. Боюсь, он напрасно оклеветал бедного человека. Зато мы по-прежнему находимся вне подозрений. Петер — великолепный актер, не правда ли?
— Петер — великолепный лжец, — сказала Зарина.
— Фу, в вас опять проснулось уязвленное самолюбие. Думаете, приятно обманывать вас? Во всяком случае, Киприано сейчас в Имоцки, наверное, обсуждает новые дьявольские планы с командиром бригады десантников Мурдже. Я не обязан ничего объяснять, Зарина, но не мог же Петер сказать Ранковичу и Метровичу открыто, что хочет поймать Киприано, поскольку тот — смертельный враг партизан. Вы огорчаете меня, дети мои. У вас была целая ночь для того, чтобы разобраться в таких элементарных вещах… — Джордже зевнул, прикрыв рот пухлой ладонью. — Прошу прощения, господа. Теперь можно и отдохнуть. До полудня мы никуда не отправимся — ожидается срочное сообщение из Бихача, затем понадобится некоторое время для сбора и сопоставления информации. А как вы собираетесь провести такое чудесное утро? Петер, эти люди вольны передвигаться по дому и вне стен его, как пожелают?
— Конечно.
Улыбнувшись, капитан Черны обратился к недавним пленникам:
— А что, если вы оденетесь и я покажу всем наш городок? Здесь не слишком много достопримечательностей, так что прогулка не будет долгой и утомительной. Утро действительно великолепное, а я знаю магазинчик, где можно купить лучший кофе в Боснии, гораздо лучше той гадости, которую мы только что пили.
— Это означает, что мы по-прежнему находимся под наблюдением? — спросила Зарина.
Черны почтительно склонил голову.
— Я бы с огромной радостью наблюдал за вами и мисс Чемберлен круглосуточно. Однако, если вы предпочитаете пройтись самостоятельно и доложить ближайшему итальянскому патрулю, что мы партизаны и у нас есть определенные намерения относительно некоего майора итальянской разведки, то свободно можете это сделать. Мы, госпожа фон Караян, полностью и безгранично вам доверяем.
— Простите, — Зарина смущенно потупилась, — кажется, я сказала ужасную глупость. За несколько дней, проведенных в этой стране, я напрочь отвыкла кому-либо верить. Даже себе самой, — она улыбнулась. — К тому же вы не только партизан, но и единственный из нас, кто знает, где продается кофе.
Вскоре комната опустела. Лишь Джакомо немного задержался — сперва он решил остаться, но чуть позже вышел следом за остальными.
Петерсен сказал убежденно:
— Джордже, я действительно лицемер и лжец. Даже когда молчу. Я ощущаю это.
— Понимаю вас, Петер. Иногда моя совесть тоже поскуливает тоненьким голоском, и тогда трубный глас долга становится слегка хрипловатым. Сава!
— Да, генерал.
— Подойдите к окну и проследите за дорогой. Если они неожиданно возвратятся, предупредите меня. Я буду наверху и дам знать, когда будет можно прекратить наблюдение. Это займет буквально несколько
