— Хорошее вино!
— У тебя было интересное дежурство? — Мори искренне интересовался делами внука. Он даже надоел своим друзьям рассказами о нем.
Сознавая, что дед многое ему позволяет, Тони подошел к большому окну, открыл его и закурил сигарету.
— Ты помнишь свадьбу Солаццо в прошлом месяце?
— Да.
— На ней ты говорил с Карлом Морганом, ты представил меня ему.
— Ты произвел на мистера Моргана хорошее впечатление, он сам мне сказал об этом. — В голосе Мори была гордость.
— А, так вы с ним говорили о деле?
— Глупости! Какие у нас с ним дела?
— Ради Бога, дедушка, я не дурачок, и я люблю тебя, разве ты не понимаешь, что, получив какой-то жизненный опыт, я не могу не понять, в каком бизнесе ты участвуешь?
Мори медленно кивнул и взял в руки бутылку.
— Еще вина? Что ж, расскажи мне, куда ты клонишь.
— Ты и мистер Морган говорили о Гонконге. Он упомянул об огромных средствах, вложенных в небоскребы, отели и в прочее, и выразил беспокойство, что же со всем этим станет, когда управлять Гонконгом будут китайские коммунисты.
— С этим все ясно. Миллиарды долларов пойдут коту под хвост, — заметил Мори.
— Вчера в «Таймс» была статья о том, что Пекин недоволен, что англичане хотят ввести демократическую политическую систему, прежде чем они уйдут из Гонконга в 97-м.
— Ну и что? — спросил Мори.
— Правильно ли я понимаю, что ты и твои друзья имеете деловые интересы в Гонконге?
— Можно сказать, что так, но что из этого следует?
— А что, если я скажу тебе, — начал Джексон, — что в 1944 году Мао Цзэдун вместе с лордом Луисом Маунтбеттеном подписал документ, получивший название «Чунцинское соглашение», по которому согласился в случае, если он когда-либо придет к власти в Китае, продлить договор по Гонконгу еще на сто лет в обмен на помощь англичан в борьбе против японцев?
Дед долгим внимательным взглядом смотрел на него, потом встал, закрыл дверь и вернулся в свое кресло.
— Расскажи подробнее, — велел он.
Джексон так и сделал, и, когда он кончил, его дед надолго задумался. Потом встал, прошел к своему столу и вернулся от него с небольшим диктофоном.
— Повтори-ка все это снова, все, что тот старик рассказал тебе. Не пропуская ни единого слова.
В этот момент Роза открыла дверь.
— Обед почти готов.
— Пятнадцать минут, дорогая, — обратился к ней отец, — поверь мне, это важно.
Она нахмурилась, но вышла, притворив за собой дверь. Мори повернулся к внуку.
— Итак, как я сказал, все слово в слово, — и включил диктофон.
Когда Мори тем же вечером добрался до стадиона для занятий поло в Клендейле, шел дождь. Тем не менее под зонтиками и под деревьями было достаточно зрителей, потому что сегодня играл Карл Морган, а Морган был в хорошей форме: гандикап в десять голов свидетельствовал, что он — первоклассный игрок. Ему было пятьдесят, но выглядел он отменно: шесть футов росту, широкие плечи и шевелюра до шеи.
Его волосы были иссиня-черными — наследство от матери, племянницы дона Джованни, которая во время мировой войны вышла замуж за отца Карла, молодого армейского офицера. Его отец служил доблестно и честно, прошел и корейскую, и вьетнамскую войны и, выйдя в отставку бригадным генералом, поселился во Флориде, где вместе с женой пользовался всеми благами, которые ему давало положение его сына.
Он и сам был вполне респектабельным, вполне достойным фоном для сына, который после окончания в 1965 году Йельского университета пошел добровольцем во Вьетнам в десантные войска. Из Вьетнама он вернулся с двумя медалями за ранение, Серебряной звездой и вьетнамским Крестом за доблесть. Перед героем войны с такими рекомендациями распахнулись двери Уолл-Стрита, а потом и бизнеса гостиничной строительной индустрии. В конце этого пути он стал миллиардером, уважаемым всеми на любом уровне — от Лондона до Нью-Йорка.
В поло шесть периодов, или «чукка», по семь минут каждый, а в командах играют по четыре игрока. Морган был нападающим, и это давало его команде большой атакующий напор, потому что инициатива исходила от него.
Шла финальная «чукка», когда Мори вышел из автомобиля, и шофер, успевший обежать вокруг машины, раскрыл над ним зонтик. В нескольких шагах от него у машины стояла красивая молодая женщина с выразительным лицом. На ее плечи был накинут плащ. Ростом она была около пяти футов и шести дюймов, длинные светлые волосы лежали на плечах, у нее были высокие скулы и зеленые глаза.
— А она красавица, эта дочь мистера Моргана, — заметил шофер.
— Приемная дочь, Джонни, — поправил его Мори.
— Да, конечно, я забыл. Но она взяла его имя и все такое. И какая жалость, что ее мать так умерла. А имя у нее странное — Аста.
— Шведское, — пояснил Мори.
Аста Морган подпрыгнула и завопила:
— Мочи их, Карл, мочи!
Несущийся на полном скаку к чужим воротам Карл Морган бросил взгляд по сторонам, сверкнул белозубой улыбкой и оттер молодого форварда чужой команды. Своей левой ногой он поддел его стремя и совершенно против правил выбросил форварда из седла. Спустя мгновение он был уже у ворот и забил мяч.
Когда игра завершилась победой, он, омываемый дождем, легким галопом приблизился к Асте и соскочил с лошади. Слуга принял поводья, а Аста протянула ему полотенце. Потом она закурила и передала ему сигарету. Улыбаясь, она смотрела на него так, словно вокруг никого не было.
— Похоже, что девочка нравится ему.
— Похоже, — кивнул Мори.
Морган обернулся, увидел его и помахал рукой. Мори приблизился.
— Рад тебя видеть, Карл. И тебя, Аста. — Он тронул поля своей шляпы.
— Чем могу быть полезен? — спросил Морган.
— Я по делу, Карл. Вчера вечером выяснилось кое-что, что может тебя заинтересовать.
— Но ничего такого, о чем ты не мог бы рассказать при Асте, правда? — спросил Морган.
Мори мгновение колебался.
— Нет, конечно, нет. — Он вынул из кармана маленький диктофон. — У моего внука Тони в больнице Всемилостивой Богородицы прошлой ночью умер один мужчина. Перед смертью он рассказал Тони потрясающую историю. Я думаю, Карл, она тебя заинтересует.
— Отлично, давай только уйдем из-под дождя.
Морган помог Асте забраться в автомобиль и сам последовал за ней. За ними в машину сел Мори.
— Ну так вот, слушайте. — И он включил диктофон.
Когда запись кончилась, Морган продолжал сидеть молча, с застывшим лицом, и сигарета свешивалась из угла его рта.
— Какая удивительная история! — вымолвила Аста.
Ее голос был низок и приятен, а произношение скорее английским, чем американским.
— Ты могла бы выразиться и покрепче.
Морган повернулся к Мори.
