Арон сказал:
— Вы можете положиться на меня, и вы это знаете.
Саддам Хусейн поднялся, подошел к ближайшему окну, открыл ставни и вышел на террасу. Сигнал отбоя воздушной тревоги звучал в городе, и в окнах стал загораться свет.
— Я все еще надеюсь, что наши друзья в Америке и Великобритании останутся в своих домах, но если нет, то… — Саддам пожал плечами. — Тогда мы будем вынуждены драться с ними в их собственных домах. Помнишь, Мишель, что Пророк говорит в Коране: «В одной сабле больше правды, чем в десятке тысяч слов». — Он помолчал, потом продолжил, все еще глядя на город: — Один снайпер в темноте, Мишель, будь то британский парашютист-десантник или израильтянин, погоды не сделает, но какой бы это был успех — смерть Саддама Хусейна.
— Аллах не допустит этого, — сказал Мишель Арон.
Саддам повернулся к нему.
— Все в его воле, Мишель. Но ты понимаешь, о чем я говорю? То же самое касается и Буша, и госпожи Тэтчер. Это стало бы доказательством того, что моя рука достанет кого угодно. Окончательный удар. — Он помолчал. — Сможешь ли ты устроить все, если будет необходимо?
За всю свою жизнь Арон еще никогда не был так взволнован.
— Я надеюсь, мой президент. Все возможно, особенно когда достаточно денег. Это был бы мой подарок вам.
— Хорошо, — Саддам кивнул головой. — Ты вернешься в Париж немедленно. Капитан Рашид будет тебя сопровождать. У него будут подробные данные о некоторых кодах, которые мы используем в радиопередачах. Такой день может вообще не наступить, Мишель, но если он наступит… — Хусейн пожал плечами. — У нас есть друзья в нужных местах. — Он повернулся к Рашиду: — Этот полковник КГБ в советском посольстве в Париже, как его?..
— Полковник Жозеф Макеев, мой президент.
— Да, — Саддам Хусейн обратился к Арону. — Подобно многим людям его сорта, он не в восторге от перемен, происходящих сейчас в Москве, и окажет любую помощь, которая будет в его силах. Он уже выразил свою готовность. — Саддам обнял Арона. — Теперь иди. Я должен поработать.
Свет все еще не был включен во дворце, и Арон, спотыкаясь, вышел в темноту коридора, следуя за лучом фонарика в руках Рашида.
По возвращении в Париж Арон постарался хорошо узнать Макеева, поддерживая знакомство и встречаясь главным образом на различных мероприятиях, организуемых посольством. Саддам Хусейн был прав. Русский был на их стороне, он испытывал острое желание сделать все, что могло бы создать проблемы для Соединенных Штатов и Великобритании.
Новости из дома были, конечно, плохие. Союзники собрали гигантскую армию. Кто бы мог подумать? На рассвете 17 января началась воздушная война. Одна беда догоняла другую, ждали наступления на суше.
Он налил себе еще коньяку, вспоминая отчаянную ярость, которая охватила его при известии о смерти отца. Он никогда не был религиозным в душе, но на этот раз нашел в одном из парижских переулков мечеть и стал молиться. Однако облегчение не приходило. Чувство бессилия терзало его душу. А потом наступило утро, когда Али Рашид ворвался в громадную, богато обставленную гостиную с блокнотом в руке. Его лицо было бледным и возбужденным.
— Он пришел, господин Арон, сигнал, которого мы ждали. Я его только что услышал по радиопередатчику из Багдада. Подули ветры с неба. Исполни все, что запланировано. Да будет с вами Бог.
Арон с изумлением глядел на блокнот, рука задрожала, когда он взял его, а голос сделался хриплым:
— Президент был прав. Этот день пришел.
— Совершенно верно, — сказал Рашид. — Исполни все, что запланировано. Работа началась. Я свяжусь с Макеевым и организую встречу с ним как можно скорее.
Диллон стоял у французского окна[3] и смотрел на Булонский лес. Он тихонько насвистывал странную невеселую мелодию.
— Это, должно быть, то, что агенты по продаже домов называют привилегированным местечком.
— Могу я, господин Диллон, предложить вам что-либо выпить?
— Бокал шампанского не будет лишним.
— У вас есть любимая марка?
— А вы человек, у которого есть все?.. — спросил Диллон. — Хорошо, «Круг» подойдет, но не очень старое. Я предпочитаю из смешанного винограда.
— Я вижу, вы человек со вкусом. — Арон кивнул Рашиду. Тот открыл боковую дверь и вышел.
Диллон расстегнул бушлат, достал сигарету и закурил.
— Итак, тебе нужны мои услуги, как передала мне эта старая лиса. — Он кивнул в сторону Макеева, который устроился возле камина, чтобы согреться. — Дело, которое выпадает раз в жизни, и за миллион фунтов. Что же я должен буду сделать за это?
В гостиную быстро вошел Рашид с шампанским в ведерке и тремя бокалами на подносе. Он поставил все это на стол и начал открывать бутылку. Арон сказал:
— Я не совсем уверен, но это должно быть что-то особенное. Что-то такое, что докажет миру, что Саддам Хусейн может нанести удар в любом месте.
— Он нуждается в этом, бедный старый педрила, — засмеялся Диллон. — Дела идут не слишком хорошо. — Когда Рашид наполнил три бокала, ирландец добавил: — В чем дело, сынок? Разве ты не присоединишься к нам?
Рашид улыбнулся, а Арон заметил:
— Несмотря на учебу в Винчестере и Сандхерсте, мсье Диллон, капитан Рашид остается очень правоверным мусульманином. Он не прикасается к алкоголю.
— Ну, тогда за твое здоровье. — Диллон поднял свой бокал. — Я уважаю людей с принципами.
— Речь идет о большом деле, Син, нет смысла устраивать маленький шум. Мы не просим, например, взрывать в Белфасте пятерку парашютистов британской армии, — сказал Макеев.
— А, так вы хотите Буша, не так ли? — улыбнулся Диллон. — Президент Соединенных Штатов лежит на спине, сраженный пулей?
— А что, это слишком безумный план? — спросил Арон.
— На этот раз да, сынок, — сказал ему Диллон. — Джордж Буш выступает не только против Саддама Хусейна, он против арабов. Конечно, это полнейшая чепуха, но такой точки зрения придерживаются многие арабские фанатики: группировки вроде «Хезболлах», Организации освобождения Палестины или такие, как боевики из «Гнева Аллаха». Я знаю, как работают их мозги. Я помогал обучать людей «Хезболлах» в Бейруте. Я работал на Организацию освобождения Палестины.
— Вы хотите сказать, что сейчас никто не сможет даже приблизиться к Бушу?
— Почитайте газеты. Любой, кто хоть выглядит похожим на араба, не допускается в эти дни на улицы Нью-Йорка или Вашингтона.
— Но вы, господин Диллон, совершенно не похожи на араба, — сказал Арон. — У вас даже волосы светлые.
— Таким же был и Лоуренс Аравийский, а он обычно успешно выдавал себя за араба. — Диллон покачал головой. — Поверьте мне, у президента Буша лучшая охрана в мире. Стальное кольцо вокруг, а кроме того, он собирается оставаться дома, пока не закончится вся эта операция в Персидском заливе. Помяните мое слово.
— А что насчет их государственного секретаря Джеймса Бейкера? — спросил Арон. — Он ездит по всей Европе, осуществляя так называемую «челночную дипломатию»…
— Да, но проблема в том, чтобы заранее знать время. Вы узнаёте, что он был в Лондоне или Париже, когда он уже покинул эти города и они показывают его по телевидению. Нет, забудьте об американцах.
Наступила тишина, Арон выглядел угрюмым. Макеев первым нарушил молчание:
