– А кто, по-твоему, эти люди?
– Не знаю. Есть два предположения.
– КГБ или бандиты?
– Я тоже так полагаю.
– Нам не нужно показываться. Кагэбэшники, должно быть, засекли нас у Димы. Нам следовало бы это учитывать. Мы добились только того, что убили Юрия. И еще дядю Федю и Марью Павловну. Да не просто убили —
живьем сожгли.
Мартин не знал, что и сказать. Возможно, она и права.
Поэтому он помалкивал.
Алина села на землю, обхватив ноги руками, и положила голову на колени. Потом сказала:
– Они о стариках даже не думали. Им до них никакого дела не было. Они просто… – Она передернула плечами. – Они для них как мебель или…
И она наконец-то тихо заплакала.
Мартин дал ей отдохнуть несколько минут. Потом они встали и направились прочь от деревни в сторону Брянска, не отходя, однако, от края леса. Небо стало совсем светлым, когда они подошли к узенькому ручейку. Алина умылась, смыв заодно весь свой макияж. После этого на лице ее не осталось даже следов слез. Мартин чувствовал неимоверную усталость, но Алина выглядела отдохнувшей и посвежевшей. Ему бы быть хотя бы наполовину таким же свежим, как она!
Пока они отдыхали, мимо них промчалась к Старому Буяну, сверкая проблесками голубого маячка на крыше, милицейская машина.
– Прилично все-таки они запоздали, – заметила Алина.
Они подыскали место, откуда было хорошо видно дорогу, чтобы не пропустить автобус, и в то же время – чтобы их самих не заметили. Было уже почти семь, когда автобус показался на вершине дальнего холма и плавно покатился к ним, оставляя за собой черный шлейф выхлопа. Лишь когда их разделяло с полкилометра, они встали и пошли ему навстречу, призывно размахивая руками. Автобус катился и катился, не останавливаясь, и только в последний момент он замедлил ход и замер как вкопанный прямо напротив них.
Они заранее договорились: чтобы избежать лишних расспросов, лучше всего, не дожидаясь их, самим переходить в наступление. Алина закричала на водителя первая:
– Вы же опаздываете черт знает на сколько! Для чего же тогда существует расписание, если на него нельзя положиться?
В автобусе, наполовину пустом, ехали в Брянск на воскресенье окрестные колхозники, дружно поддержавшие претензии Алины. Любая группа русских из трех и более человек – это уже коллектив, а у всякого коллектива есть коллективное мнение, которое, как правило, отражает мнение самого настырного члена коллектива.
Водитель, человек лет тридцати, с круглым лицом и выпученными темными глазами, занял глухую оборону:
– Я-то здесь при чем! Это все из-за пожара там, позади, вы же знаете!
– Какого пожара? – возмутилась какая-то старуха. – Да ты приехал, когда уже все кончилось, и не видел никакого пожара.
– Что за пожар? – с искренним удивлением спросила Алина. «Да она же настоящая актриса», – подумал Мартин.
Водитель лишь ухмыльнулся, обрадовавшись, что так легко отделался от наседавшей женщины, и пояснил:
– Да там, позади, в Старом Буяне. Дом там сгорел ночью. Говорят, и все жильцы в нем тоже сгорели. Пятеро их. Старик со старухой, племяш ихний да двое гостей.
– Все-то он знает! Не зря болтал полчаса с милиционерами, – продолжала кипеть женщина.
– Да ну! Вы же сами были рады вылезти из автобуса и полюбоваться головешками, – огрызнулся водитель.
– Головешки! – закричала женщина. – Хороши головешки! К ним до сих пор ближе чем на десяток метров не подойти!
Водитель задергал ручкой коробки передач, с трудом включил скорость, и автобус с глухим урчанием пополз вверх на очередной холм.
– 43 —
Позднее утро,
В московском поезде
В вагоне хозяйничала та же проводница с золотыми зубами. Поезд шел из Бухареста, но она заступила на смену только в Киеве. Нарочито не замечая помятую одежду Мартина и Алины, проводница обратилась к Мартину:
– Не думаю, что вы живете в Брянске. Надеюсь, неплохо провели время в гостях?
Алина не дала Мартину рта раскрыть и ответила за него:
– Да, неплохо. Мы повидались с дядюшкой.
