Алина предостерегающе положила руку на его плечо.
– Да, со мной все в порядке. Вы ее взяли к себе?
– Да, здесь она в безопасности.
– Ну и ловкач же вы! Я не мог не назвать ее имени, а как только назвал, Душенкин послал людей за ней. Они не поняли, что с ней случилось. Подозревают, что ее упрятало ЦРУ. Мне пришлось немного поломать голову, куда она делась, но тем лучше для нее.
– Я поостерегся звонить вам, Серго. Что там у вас?
– Все пошло наперекосяк.
– Что? Как это?
– Они не могут отыскать этот проклятый грузовик. Теперь они думают, что Соколов прав: или я получил взятку и все это подстроено, или же я клюнул на удочку ЦРУ.
– Вы должны знать, что ЦРУ доверять нельзя – там продувные бестии. Итак, где же грузовик?
– Откуда я знаю? Я же сказал, что отыскать его не смогли. Все гаишники в Центральной России день и ночь высматривают его, да еще агенты КГБ и половина войск МВД. Миллион глаз рыщут, но видеть не видят.
– Вы чего, немного пьяны? – Мартин вдруг решил, что язык у Чантурия заплетается и он несет околесицу. – Откуда вы звоните?
«А вдруг его накачали наркотиками?» – подумалось ему.
– Грузин никогда не бывает пьяным. Взволнованным – да, может, но пьяным – нет. Я звоню прямо со службы. Считают, что я обкакался, но под арест не посадили. Пока не посадили. По крайней мере, пока не откроется, что я сейчас звоню в американское посольство.
– А Соколова посадили?
– Нет. Если грузовик не отыщется, его и не посадят, а меня упекут. Вы должны как-то помочь отыскать его. Как же этот гребаный КГБ не может найти один-единственный вонючий грузовик?
– Думаю, что этот вопрос следует задавать мне, а отвечать на него вам. В конце концов, в КГБ служите вы, а не я.
– Хорошо, тогда спрашивайте меня.
– Как же, едрена мать, получается, что КГБ не может отыскать один-единственный вонючий грузовик?!
– Хрен его знает! Может, кто-то успел предупредить их. Много бы я дал, чтобы узнать – кто. Может, они перехватили его по дороге и спрятали где-нибудь. Может, свернули в сторону. А может, повернули обратно в Казахстан, но еще не доехали – переправы через Волгу находятся под наблюдением.
– А может, уже пересекли границу?
– Исключено. Пограничных пунктов не так уж много, а до границы путь неблизкий. Да еще каждый пункт извещен о номере грузовика.
– А может, они сменили грузовик? – предположил Мартин.
– Слишком сложно. Вспомни, этот грузовик специально оборудован защитным экраном для предохранения водителей от такого груза.
– А водителям просто могут не сказать. Вспомните Чернобыль!
– На что вы намекаете? Полагаете, что великое социалистическое государство не стоит на страже здоровья трудящихся?
Мартин сел на край кровати. Шторы на окне были раздвинуты, а за окном, он не разобрал, – то ли темнело, то ли, наоборот, светлело.
– Который теперь час?
– Полвторого.
Стало быть, темнеет. Окно его спальни выходило на Москву-реку. На другом берегу виднелся четкий силуэт высокой башни гостиницы «Украина» – ночь была такой светлой, что можно было различить серый цвет стен гостиницы. Если бы здание парламента Российской Федерации не загораживало вид, подумал он, то можно было бы разглядеть даже пешеходов на набережной Шевченко у гостиницы и вереницу грузовиков и трейлеров, всегда паркующихся в этом месте.
Грузовики, стоящие в ожидании.
– Может, они вовсе и не свернули в сторону? – предположил Мартин.
– Почему бы и не свернуть?
– А зачем сворачивать? Разве у них не назначена встреча здесь, в Москве? Может, они не знают маршрута в Румынию и не доедут туда без сопровождающего? Может, и у румынского грузовика тоже оборудовано потайное местечко? Может… кто знает, что еще может быть?
– Их еще нет в Москве. Под их номерным знаком даже муха в Москву не пролетела бы.
– Но они могли сменить номера.
– Это не так-то просто.
– Ладно. Вы, конечно, знаете первое правило при проверке креплений на английских спортивных автомашинах?
– Разумеется, знаю. А в чем оно состоит?
