— Проведаем детей — и на Аляску, верно, Милдред? Должен же у нас быть медовый месяц. А Мы его совместим с деловой поездкой. Разумно, практично, интересно! Потом снова в плавание. Зимой вернемся в Бостон, но ненадолго, потому что нас ждут весенние Карибы, а главное, отдых в штате Мэн, в кругу семьи. А следующим летом…
— А как же я, папа?! — не удержалась я от восклицания.
— Видеться будем непременно, — заявил отец. — Милдред уже все продумала.
Опять Милдред! Она и моей жизнью теперь распоряжается? Почему отец позволил ей взять в руки все!
— Да, дорогая, — сказала женщина, — я как раз думаю над ближайшей программой: когда ты отправишься с нами в плавание, когда будешь жить у моей родни. Конечно, мы могли бы прямо завтра забрать тебя в Мэн, но…
— Я не желаю ехать в Мэн! — отрезала я.
— Послушай, Ли… — Отец как-то по-новому поднял брови.
— Меня не интересуют такие поездки.
— Напрасно, — сказал он. — Как настоящая леди, ты должна проявлять больше любезности.
Милдред холодно смотрела на меня. Я уткнулась в меню. В груди стояла невыносимая тяжесть. Казалось, слезы, которые грозили хлынуть из глаз, застряли в сердце.
— Итак, моя девочка, что будем заказывать? — миролюбиво поинтересовался папа.
— Советую остановиться на традиционном жарком, — заявила Милдред.
— Я ненавижу жаркое! — выдохнула я. — И ресторан этот мне противен, а вы — в первую очередь!
Итак, я сорвалась. Недобрые слова будто сами по себе слетели у меня с языка. А слов, как известно, не воротишь. Я вскочила, молнией промчалась через холл и вылетела из ресторана на улицу.
Майлс мирно дремал за рулем. Я резко постучала в окно. Он встрепенулся, явно изумленный моим состоянием. Еще бы: слезы так и бежали из глаз.
— Что случилось? В чем дело? — заволновался он.
— Отвезите меня в Фартинггейл, Майлс, — бросила я, усаживаясь. — Я хочу домой.
— Но…
— Пожалуйста, отвезите меня домой.
Он включил двигатель. Через окно я видела, как на улицу вышел отец. Он заметил лимузин и приблизился. Майлс сбавил и без того маленькую скорость.
— Ли, подожди! — позвал отец.
— Вперед, Майлс, — скомандовала я властно, точь-в-точь как это делала моя мать. Лимузин отъехал от гостиницы. Обернувшись, я увидела, что отец смотрит мне вслед, а сзади к нему подбирается его драгоценная супруга. И тут я разревелась так, что заболела грудь, голова, даже спина. Но к моменту, когда мы проезжали знаменитые фартинггейлские ворота, слезы иссякли. Я была опустошена и обессилена.
Не задерживаясь ни секунды в холле или на лестнице, прошла к себе и упала на кровать. Я ошиблась, думая, что ни слезинки больше у меня не осталось. Я вновь зарыдала, да как! Сколько это продолжалось, не знаю, поскольку заснула. Пробудилась только тогда, когда меня начал теребить Трой. Он, вероятно, давно пробрался в мою комнату. Малыш был нарядно одет и пребывал в прекрасном настроении, пока не увидел мои опухшие глаза и зареванное лицо.
— Тебе не понравилась прогулка с папой? — спросил мальчик.
— Ох, Трой… — простонала я и обняла его.
— Что-нибудь случилось, Ли? Почему ты плачешь? — Он смотрел на меня с любопытством и трогательным беспокойством.
— Все изменилось, Трой. У меня нет больше прежнего папы. Зато у него есть новая жена.
Реснички малыша затрепетали. Я могла прочитать его мысли, которых он и не скрывал.
— У тебя есть вторая мама?
— Нет. Та женщина мне не мать и не станет ею НИКОГДА! НИКОГДА!
Трой внимательно вглядывался в мое лицо. У этого маленького человечка не было ни мамы, ни папы. Его недоумение можно было легко понять. Наверняка сам он мечтал обрести новых родителей, и моя «расточительность» казалась ему, по меньшей мере, странной.
— Мой папа больше не любит меня, как раньше, — пояснила я. — Он любит свою жену, а у нее, между прочим, есть своя семья, свои дети. Значит, и у него.
Глазенки мальчика блеснули: он кое-что понял и кивнул.
— Может, пойдем поиграем в железную дорогу? — предложил он, желая утешить меня. Я улыбнулась и поцеловала мальчика. Как ни странно, но я ощутила здоровое чувство голода. Утром так нервничала перед долгожданной встречей, что не могла толком позавтракать, ни куска не съела я и в ресторане, потому что вылетела оттуда, прежде чем на столе появились первые блюда. К тому же эмоциональный всплеск обострил все ощущения.
— Знаешь, Трой, я сначала загляну на кухню. Может, Райс угостит меня чем-нибудь, — предположила я. — А потом мы с тобой поиграем.
— Я с тобой, — быстро отозвался Трой и терпеливо ждал, когда я смою водой следы слез и страданий.
Я привела себя в порядок, быстро причесалась, взяла мальчика за руку, чтобы идти вниз, но… тут раздался телефонный звонок. Это был отец.
— Только не бросай трубку, Ли, — сразу сказал он, угадав мое первое желание. — Ты слушаешь, Ли? — обеспокоенный моим молчанием, переспросил отец.
— Да, папа, я слушаю тебя.
— Прости меня, Ли. Я виноват, что не появился сразу после приезда. Я виноват, что огорошил тебя известием о нашей свадьбе. Это было неразумно и даже жестоко по отношению к тебе. Прости меня. Милдред тоже огорчена. Она так хотела тебе понравиться. Честное слово. Ты веришь мне, Ли?
— Да, папа, — сухо произнесла я.
— Милдред говорит, что все события последних месяцев были для тебя слишком тяжелы. Подростки трудно переносят подобные жизненные испытания. Милдред прекрасно разбирается в детской психологии — она ведь вырастила свою дочь. И сына. Надеюсь, ты скоро познакомишься с ними.
Я не отвечала, и он продолжил:
— Я бы непременно взял тебя в Мэн, но…
— Я не могу ехать в Мэн, папа. Я позирую для новой коллекции кукол, — сказала я. — Я очень занята сейчас.
— Неужели? — удивился отец.
— Я бы рассказала тебе об этом, папа, если бы мы были одни.
— Ты вполне могла бы рассказать об этом днем, Ли. Милдред моя жена, она хочет стать матерью для тебя.
— У меня есть мать.
— Тогда просто другом, близким человеком. Значит, ты позируешь? Интересно. Тебе нравится?
Я замялась. Я лихорадочно соображала, надо ли выкладывать по телефону то, что я собиралась сказать ему с глазу на глаз? Приедет ли он в Фартинггейл немедленно, потребует ли объяснений от Таттертона, от матери? Заберет ли меня прочь из этого дома? Или?..
Однако тогда мне придется начинать новую жизнь среди чужих людей, рядом с этой тощей Милдред, рядом с ее детьми. Хочу ли я этого?
— Да, папа, мне нравится, — твердо заявила я. — Я скоро стану знаменитой. Ведь первая кукла будет иметь мое лицо, — добавила я.
Отец помолчал.
— Что же, я рад за тебя, Ли. Как ты смотришь на то, чтобы нам вместе поужинать?
— Нет, папа, спасибо. Мне надо рано лечь спать. Завтра с утра сеанс, я должна быть свежей и бодрой.
Отец не спрашивал, как проходят сеансы, а я не рассказывала.
— Может быть, встретимся после нашего возвращения из штата Мэн?
