Они разошлись и встали по обе стороны камня. Тот каким-то образом изменился. Эдвин был в нем или по ту сторону его.
— Надо было ему поменять дверную пружину, — предположил он.
Она рассмеялась на грани истерики.
Катриона все еще стояла, сжимая перила, в глазах ее блестели непролитые слезы. Жизнь, которую она делила с Эдвином, кончилась, разбилась вдребезги.
— Похоже на какую-то дурацкую эстафету, — сказал Ричард. — Ну что, поднимем эстафетную палочку?
— Мы должны что-то сделать с ним.
— Отнесите его наверх, — произнесла Катриона. — Она знает, что нужно делать.
— Она? — разом переспросили Ричард и Морин.
— Миссис Рочестер. Женевьева, так ее зовут. Она, наверно, ждет. Я тоже поднимусь, когда успокоюсь немного. Сейчас мне все равно хотелось бы побыть одной. Наедине с…
Она указала на последнюю тень. Ту, которая, видимо, никуда не исчезнет.
— Вместе, — сказала Морин.
Они подняли камень, держа его правыми руками. Ричард ощутил, как щека Морин коснулась его щеки, почувствовал жар ее тела, когда их руки скользнули навстречу друг другу. Она была на несколько дюймов выше него. Между их ладоней сиял Камень Семи Звезд.
Они направились к дальней лестнице.
Миссис Рочестер — Дженифер Год-Гивен — Женевьева Дьедонне лежала на узкой, похожей на гроб койке. Одеяло в линялых разводах краски сбилось у нее в ногах. Казалось, ей тысяча лет, не меньше. К руке старой женщины была подключена капельница. На боку белела повязка в пятнах зеленоватой жидкости.
Ее бесчисленные морщины сложились в подобие улыбки.
— Я извиняюсь за свой внешний вид. Ваш дядюшка подстрелил меня, дорогая. Серебром. Прицелься он получше, меня бы здесь не было вовсе.
— Вы знаете, кто я? — спросила Морин.
— Мадам Сосострис знает всё,[75] — пропела Женевьева.
Еще одно имя? Нет, шутка.
Они положили камень в ногах у старухи. Он устроился в складках ее одеяла, будто бутылка с горячей водой.
— Эдвин умер, — сказал Ричард.
— Я знаю. Он ушел к теням, не послушав моего совета. Но теперь поздно об этом говорить. В глубине души он был хорошим человеком. Несмотря ни на что.
Морин жалась теснее к Ричарду. В первый раз у него возникло чувство, что она тоже напугана. Ее очевидное мужество нуждалось в порции дополнительной бравады.
— Вы умрете? — спросила Морин древнюю женщину.
— Нет-нет-нет, — рассмеялась Женевьева. — Во всяком случае, еще не сейчас. Возможно, по моему виду не подумаешь, но мне становится лучше. Волна времени накрыла меня, но теперь она откатывается прочь от берега.
— Вам нужна наша кровь?
Лишь теперь Ричард заметил в запавшем рту старухи острые мелкие зубы.
— Пока нет, — ответила Женевьева. — Вы не должны думать обо мне, пока не свяжете камень. У нас есть шанс ослабить скверные последствия его использования, хотя бы ненадолго. Существует ритуал, который наверняка положит конец вчерашней войне, который загонит обратно в камень всю мерзость, выползшую наружу, когда мы открыли его тогда, в тысяча девятьсот сорок четвертом.
— И тогда все станет… лучше? — спросил Ричард.
— Не совсем, — признала Женевьева. — Ядерные реакции все равно останутся частью физики, и всем вам придется жить с последствиями этого. За все остальное ответственность будет лежать на вас. Не Камень Семи Звезд делал человека глупым, корыстным или безумным. Он лишь подпитывался всем этим и извергал обратно, тысячекратно усилив. Но когда камень будет связан, старый мир получит шанс.
— Почему Эдвин не исполнил этот ритуал? — спросила Морин.
— Он слишком запятнал себя для этого. Одна печальная история с кошкой. И Катриона не могла бы подойти вместо вас. Участники должны быть от обеих сторон. Вы — из рода Маунтмейнов, дорогая. А Ричард — человек клуба 'Диоген'. Противники, чей возможный союз идет вразрез с официальной историей. Черчилль и Гитлер равно враждовали с 'Диогеном' и были заодно с вашим дядей. Были великие злодеи на стороне Эдвина и святые, связанные с Маунтмейнами. Поздно кого-либо винить. Вы просто должны положить конец этому циклу, дать дорогу всей этой чепухе эпохи Водолея.
Пока Женевьева говорила, Морин цеплялась за его руку мертвой хваткой, как тигрица.
— Этот ритуал, — начал он, — что именно?..
— А как вы думаете? — Женевьева рассмеялась.
Ричард взглянул в глаза Морин и увидел в них отражение своих мыслей.
Магический секс всегда поражал Ричарда как нечто неестественное, требующее математического анализа во время процесса, который лучше всего удается, когда им управляет чистый инстинкт. Нужно забить себе голову уймой всяких подробностей и бессмысленных ритуалов и держать все это в мозгу на протяжении всего времени, когда тело твое хочет бездумно слиться с другим телом. К тому же магические ритуалы имели тенденцию по большей части происходить на холодном каменном полу, едва ли способствующем удобству или возбуждению.
На этот раз все было совсем не так.
Они были вместе на подушках, разложенных на столе в камере обскуре, и камень лежал между ними. Внутри их собственной аномалии были приливы и отливы, словно морской прибой, токи крови и тела отталкивались и притягивались, ведомые древними силами. Рассвет перенес в комнату поля, и леса, и дома, украсив узором их тела. В центре гармоничной вселенной вливалась в их открытый разум энергия, связываемая и перенаправляемая их совокуплением. Зеркала лили на них сверху теплый солнечный свет.
Тантрический секс, наиболее распространенная форма сексуальной магии, есть накопление духовной энергии посредством занятий любовью, но ни в коем случае не потеря ее вследствие достижения кульминации.
Все было совсем не так.
Они достигли пика по три раза каждый.
— Седьмой, — шепнула она.
Они передавали камень друг другу, проводили им по своим телам. Ричард смотрел сквозь него, сквозь звезды, видя лицо Морин, раскрасневшееся от счастья. Они поцеловали Камень Семи Звезд, и Морин взяла его и прижала к своему лону.
Он снова вошел в нее, заталкивая камень вглубь ее тела.
Объединенные камнем, они кончили снова, одновременно, вместе, завершая узор из семи звезд.
Потом они уснули.
Ричард проснулся, потеряв всякое представление о времени. Его плащ лежал рядом с ним.
Морин исчезла.
Он еще ощущал ее, чувствовал ее вкус, вдыхал ее запах.
Камень Семи Звезд исчез тоже.
Одевшись, он обследовал дом. Одежда натирала деликатные части его тела.
Тень Хиросимы подтверждала и напоминала о гибели Эдвина.
Катриона сидела в комнате миссис Рочестер. Женевьева находилась в постели, укрывшись под пологом сетки от комаров.
