Один взгляд в сторону машины — и он все понял.
— Попали прямо в лобовое стекло.
В это невозможно было поверить. Ему всегда казалось, что Брэйди бессмертен.
— От полковника тоже ничего не осталось.
Танк полз вслед за отступавшей американской колонной. Монтес и Кампо прижались к земле за кучей мусора. Раздался очередной выстрел. Они пригнули головы и снова поднялись только после того, как грохот танка стих вдали.
Блэк вскочил и, пригнувшись к земле, бросился на противоположную сторону улицы, где был припаркован какой-то фургон. Остальные последовали за ним. Из своего укрытия они осмотрели банк. Света в окнах не было, движения тоже. Высокие металлические двери были закрыты, маленькие окошки защищены толстыми железными прутьями. Это была настоящая крепость. Блэкберн повернулся к своим людям:
— Ну ладно. Придется нам доводить дело до конца. Будем брать банк.
29
Диме просто невероятно повезло. Ему даже казалось, что он видел вспышку после выстрела Хоссейни. В этот момент он успел подумать, что тело Газула не защитит его от пули. И оказался прав: пуля угодила Газулу в лоб, прошла сквозь череп и мозг и, выйдя с противоположной стороны, срезала верхнюю часть левого уха Димы. Его удивляло одно: почему Хоссейни не прикончил его, беспомощного, придавленного изуродованным трупом? Скорее всего, Хоссейни просто пришел в ужас от содеянного — ведь он вышиб мозги главе разведки ССО, своему боссу. А может, решил, что русский уже мертв. Диму вполне можно было принять за покойника: он лежал на полу без сознания, залитый кровью и мозгами Газула.
Очнувшись, Дима поморщился от яркого света, который бил ему в лицо, и увидел Владимира, с фонарем в одной руке и окровавленной тряпкой — в другой. Сильно пахло антисептиком. Стены и потолок кружились, пол качался.
— Лежи тихо.
— Что происходит?
— Просто вытираю тебе лицо.
Дима попытался оглядеться. Случайный луч света осветил Зирака; стоя рядом, тот наблюдал за процедурой.
— Где я? Куда все подевались?
— Я сказал — лежи тихо. У главы разведывательного управления очень липкие мозги; свернулись, наверное, оттого, что он ими мало пользовался.
Окружающая обстановка начинала приобретать четкие очертания. Дима узнал выкрашенные в цвет хаки стенки; они находились в угнанном БТР «Рахш». Внезапно он все вспомнил, и его охватила тревога.
— Мы в этом чертовом бронетранспортере. А должны сейчас быть в банке. Какого дьявола мы тут делаем?
Он оттолкнул Владимира и сел. Дикая боль пронзила левую сторону головы. На несколько секунд он отключился и снова рухнул на пол. Подняв руку, он нащупал повязку.
— У тебя будет необычное левое ухо, — ухмыльнулся Владимир, закрывая аптечку. — Женщины на тебя будут заглядываться.
«Рахш» развернулся и остановился. За рулем сидел Грегорин, рядом — Кролль. Вдруг машина затряслась — ее накрыла ударная волна от сильного взрыва. Водитель дал задний ход, и потроха БТР жалобно заскрежетали.
— Долго я был в отключке?
— Минут двадцать-тридцать. Ты пропустил хорошую перестрелку. Несколько боевиков Хоссейни после его выстрела вернулись в банк, так что пришлось с ними разобраться. А потом из подвала прибежала еще куча народу. Этого уже было для нас многовато.
— И вы отступили. Вы жалкие трусы.
Дима снова попытался приподняться, но Владимир его удержал:
— Эй, ты жив. Мы тебя оттуда вытащили. Хоть раз в жизни будь человеком, скажи спасибо.
Прогремели два взрыва, и их снова тряхнуло. Кролль обернулся к Диме:
— Ах да, мы тебе забыли рассказать: америкосы прибыли. Вон местные по ним из танка палят.
Дима отбросил руку Владимира и сел, на этот раз медленнее.
— Мы нашли бомбу, мы попали прямо в логово ССО.
Кролль согнулся над своим планшетником:
— Она движется.
— Что движется?
— Бомба. — Кролль похлопал по прибору, лежавшему у него на коленях. — Я же тебе сказал, что навигатор работает. Похоже, придется нам опять ползать по горам.
БТР снова качнуло — это Грегорин вывернул руль, чтобы не врезаться в очередное препятствие. За окном замелькали синие и алые вспышки.
— Ух ты, впереди американские «Хамви». Подорвали грузовик ССО. — Он нажал на тормоза и дал задний ход, бешено крутя руль. — Черт, они идут сюда.
Но ему не удалось завершить маневр. Мгновение спустя белая вспышка осветила внутренность «Рахша», и нос его задрался к небу, словно какой-то гигант схватил его и потом уронил на землю. На несколько секунд воцарилась тишина.
— Вылезаем, вылезаем, быстро!
— Где здесь дверь, мать ее?
— Американские солдаты подходят. Сорок метров. Пошли-пошли, бегом!
За разбитым лобовым стеклом металось пламя.
— Ну какого черта они делают эти штуки так, что из них вылезти невозможно?
— Это чтобы ты оставался на своем посту и сражался до последнего, как истинный солдат революции.
— Да пошли они со своей революцией.
Наконец Зираку удалось открыть боковую дверцу, и они вывалились прямо в растекающуюся лужу топлива, хлеставшего из лопнувшего бака. Едва успели выбраться из лужи, как пуля, выпущенная кем-то из американцев, срикошетила от тротуара и превратила бензин в огненное озеро.
Их спасла широкая трещина в асфальте, образовавшаяся во время землетрясения. Загудело пламя, и брошенный БТР загорелся. Они смотрели, как их машина превращается в черный скелет. Два морпеха, спрыгнувшие с «Хамви», обошли горящий «Рахш».
— Хорошо попали.
— Ага, точно. Есть там жареные иранцы?
— Есть. Круто!
Они зашагали прочь неторопливо, словно хозяева, уселись в свой вездеход и укатили.
Дима, усталый, голодный, с больной головой, в ожогах, воняющий бензином, чувствовал, что у него уже нет сил ни злиться, ни ругаться. Он взглянул на часы — стекло треснуло, но стрелки еще двигались. Двадцать четыре часа прошло с того момента, как он вылетел на задание; у него было более сотни спецназовцев, два вертолета и две машины. И вот теперь он сидел в яме с четырьмя солдатами, вертолеты и машины пропали, а бомбу они так и не нашли. Да, для того чтобы выбраться из этого дерьма, им придется постараться.
30
