агрессивно: прибытие беженцев и посланцев поколебало свойственную ему невозмутимость.
— Отвратительно, — возмущался Альвгейр. — Лучше бы они послали эту парочку молить нас о помощи. Предлагают Клятву меча… Разве можно давать ее с такой легкостью?!
— Нельзя, — согласился Эофорт. — Однако и нашествие северян — угроза, к которой нельзя относиться легкомысленно.
— Тьфу, да ведь северяне всего лишь люди, — отмахнулся Альвгейр, — которые истекают кровью и умирают, как и все другие.
— Один раз мне довелось сражаться с норсами, — поведал Бьёрн. — Верно, они истекают кровью и умирают, но это могучие и свирепые воины. А если с ними идут затерянные племена…
— Мне всегда казалось, что затерянные племена выдумали в сказках, чтобы пугать детей, — сказал Зигмар.
— Так и есть, — решительно кивнул Альвгейр. — Просто они хотят нас запугать, чтобы мы помогли им.
— Не думаю, — покачал головой Эофорт. — И не считаю, что посланцы лгут.
— Нет, конечно. — Бьёрн явно придерживался мнения советника. — Зигмар, ты как считаешь?
— Я согласен с тобой, отец. Обмана в их словах я не почувствовал. Думаю, они говорят правду, и нам нужно прийти на помощь братьям-королям. Нам очень выгодно получить Клятву меча от двух таких могущественных соседей. Это гарантирует нам безопасность северных границ. К тому же иметь в числе союзников конницу талеутенов и войско черузенов — не так-то мало.
— Говоришь, как настоящий король! — рассмеялся Бьёрн. — Мы конечно же им поможем. Ибо если черузены и талеутены потерпят поражение, то следом норсы нападут на нас.
— Интересно, — задумчиво проговорил Эофорт, — отчего Алойзис и Кругар не обратились за помощью к тевтогенам?
— Вполне возможно, что они это сделали, — предположил Бьёрн. — Но Артур сидит на вершине горы Фаушлаг и чувствует себя в безопасности. И без сомнения, с радостью предвкушает вторжение в земли соседей, когда норсы разгромят черузенов и талеутенов, да и сами ослабеют от войн.
— Тогда необходимо поскорей выступить, — решил Зигмар.
— А как же наши земли?! — воскликнул Альвгейр. — Они останутся беззащитными, если мы пошлем слишком много воинов на север. Зверолюди наглеют с каждым днем все больше, да и зеленокожие всегда по весне выходят на тропу войны.
— Мы не оставим наши земли без защиты, в поход пойдет столько воинов, сколько мы сможем выделить, — сказал Бьёрн. — А самого могучего воина я оставлю здесь, чтобы он хранил наши дома.
— Кого же это? — спросил Альвгейр, и Зигмар почувствовал, как в предвкушении ответа в животе у него образовался ком.
— Пока армия воюет на севере, наши земли будет защищать Зигмар.
В Рейке отражалась луна. Из пивных на противоположном берегу реки по воде разносились звуки пьяного кутежа. У кромки воды в смятении стоял Герреон и вновь и вновь переживал случившееся на Поле мечей.
Несчастные случаи там были не редки, но дело в том, что пролившаяся этим вечером кровь напомнила Герреону почти забытый день из далекого прошлого.
Он закрыл глаза и явственно представил себе красный отпечаток руки на тунике Зигмара. С неожиданной ясностью всплыли в памяти слова ведьмы, словно он слышал их только вчера.
Тогда он ушел из пещеры колдуньи в совершеннейшем трансе. От опиатов, которые старуха сжигала в огне, и причастности к задуманному голова у него была словно в тумане. Едва ли Герреон помнил обратный путь через Брокенвалш, но тем не менее пробрался через топи и утром очнулся дома в постели. Голову ломило от пульсирующей боли, во рту пересохло.
Он лежал, прислушиваясь к шепоту ведьмы, и ужас мешал ему встать с постели, пока слова старухи медом вливались ему в уши.
Словно во сне, юноша встал с постели, вышел на улицу и двинулся через Рейкдорф. Ярко светило солнце, небо поражало удивительным оттенком синевы. Герреон постоял возле Клятвенного Камня и, чувствуя болезненное беспокойство, двинулся дальше по направлению к Полю мечей.
Там он нашел Зигмара и заключил с сыном короля мир, хотя чуть не поперхнулся сказанными словами. Шесть долгих лет он хранил в сердце ненависть, ежедневно лелеял ее и всякий раз, когда она грозила потухнуть, заново подливал масла в огонь.
И все же…
Шли дни. Герреон обнаружил, что ненависть отступает и уменьшается боль потери близнеца-брата. Однажды утром он, к своему ужасу, понял, что Зигмар ему даже нравится. Вольфгарт и Пендраг, которых он в юности совершенно не выносил, стали ему вполне симпатичны. Пришлось признать, что, если не оглядываться на юношеские предрассудки, можно найти в этих людях массу достоинств.
Вскоре он пропитался непринужденным духом товарищества воинов, которые сражались плечом к плечу и не раз спасали друг друга от смерти. Шли годы, и они с Зигмаром стали словно братья, будущее сияло радужными тонами, а ненависть испарилась, словно утренний туман.
И вот на тебе…
Когда Герреон увидел знаки, о которых предупреждала ведьма, его разум вновь заполонили темные воспоминания о гибели Триновантеса, хлынувшие, подобно прорвавшему дамбу потоку. Причем злость, гнев и боль от предательства Зигмара он ощущал столь же явственно, как в тот день, когда сын короля вернулся домой с телом его брата-близнеца.
Он даже не предполагал, что это может быть за знак, но, глядя на истекающего кровью посреди Поля мечей юного воина, вдруг все ясно понял. Мальчик сказал, что его зовут Брант, — старинное имя. Отличное имя с гордым наследием.
На древнем языке унберогенов слово «брант» означает «меч».
А Рейкдорф без короля? Как же такое могло случиться во времена расцвета могущества и влияния племени? Идея казалась совершенно неправдоподобной, но нынче король Бьёрн принял решение о созыве войска.
Весть об этом в разные уголки поскакали разносить верховые гонцы, и в течение десяти дней в Рейкдорфе должны были собраться те, кто присягнул в верности королю унберогенов. Каждый должен был иметь при себе меч, щит и кольчугу и приготовиться к походу на север длиной в несколько месяцев.
Во время отсутствия Бьёрна в городе будет править Зигмар…
…И это значит, что Рейкдорф останется без короля.
Темное предвкушение кровопролития и удовольствия, которое он получит от мести за Триновантеса, боролись с узами братства, окрепшими за последние шесть лет. Герреон отвернулся от реки и посмотрел на Холм воинов, темным силуэтом возвышавшийся на фоне ночного неба. Там лежал его брат.
— Как бы ты хотел, чтобы я поступил? — прошептал Герреон.
По его лицу текли слезы.
Десять дней собирались в Рейкдорфе воины со всех концов унберогенских земель. В столицу съезжались мужи из прибрежных поселков и плодородных долин Рейка. Они подчинялись приказу короля и зову долга.
В полях на восток от города устроили лагерь. Для ежедневно прибывавших сотен воинов из разных уголков королевских земель раскинулись длинные ряды холщовых шатров. По Суденрейкскому мосту проезжали мрачные всадники с тяжелыми топорами, мечами и копьями, лучники в легкой броне с кожаными нагрудниками и с луками из превосходного тиса и колчанами стрел, прямыми, словно солнечные лучи.
К северу от города Вольфгарт устроил временные пастбища для коней новобранцев, а Зигмар
