– Отлично, идите со мной. Только держитесь сзади.
Бремен кивнул, заметив под плащом посла пистолеты.
– Павел, – обратился Каспар к другу, перепрыгивая через две ступеньки разом. – Женщина в черном, что с ней?
– Не знаю. Одежда на ней траурная, но я с ней незнаком.
– Что ж, значит, кто-то умер и по каким-то причинам они злятся на меня. Надеюсь, никто из наших никого не убил, не признавшись мне?
– Нет, посол, – в один голос ответили Павел и Бремен.
– Отлично, тогда посмотрим, что происходит, – решил Каспар и толчком распахнул дверь.
Гортанные вопли и брань наполнили воздух, слившись с рыданиями женщины, соскользнувшей на землю по железным прутьям ворот, горестно раскинув руки. Она кричала и плакала, совершенно потеряв контроль над собой. Три молодых человека, с лицами, горящими праведным гневом, трясли решетку ворот, выкрикивая имя Каспара.
– Что они говорят? – спросил посол, внезапно осознавший силу ярости толпы.
Павел показал на рыдающую женщину:
– Они говорят, что ее муж мертв.
– А какое отношение это имеет ко мне?
– Они говорят, ты его убил.
– Что? Почему?
– Ну, не совсем. Трудно понять смысл того, что они кричат.
Павел угрюмо приблизился к воротам. Шестеро Рыцарей Пантеры сдерживали напор, пока он кричал что-то людям, размахивая руками и показывая на женщину и Каспара. После нескольких минут перебранки он вернулся к Каспару, став еще мрачнее.
– Плохо, – произнес он.
– Да, – фыркнул посол. – Это я сообразил, но что произошло?
– Женщина эта Наталья Ковович, и ее муж мертв. Говорят, убит.
– Я никогда даже не слышал о ее муже, – сказал Каспар, хотя имя показалось ему смутно знакомым, – а тем более не убивал его.
– Пьяный, – вдруг произнес Бремен. – На приеме, боярин, которого вы облили. Вот кто это.
– Проклятие, – выругался Каспар. Имя заняло свое место в его сознании.
Теперь он вспомнил лицо пьяного боярина и то, как тот говорил, что Империя должна сгореть дотла. Он вспомнил свою злость и то, что его кулак непременно встретился бы с лицом Кововича, если бы не вмешательство Лосева.
Но как могут кислевиты думать, что он убил этого человека?
Это безумие, он чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля с каждым оскорблением, брошенным в его сторону. Посол вытащил один из пистолетов и взвел курок.
– Не думаю, что это хорошая идея, – предупредил Бремен.
Но было уже поздно.
Каспар шагнул к воротам. Он поднял пистолет над головой и, прежде чем Бремен или кто-то другой успел остановить его, выстрелил в воздух.
Толпа вскрикнула – пистолет грохнул, выбросив из ствола облако порохового дыма.
– Павел! – рявкнул Каспар. – Переводи!
– Да хранит нас Урсан, – пробормотал Павел, однако встал рядом с послом.
– Скажи им, что я глубоко сожалею о потере госпожи Ковович, но я не имею никакого отношения к гибели ее мужа.
Павел выкрикнул перевод толпе, но люди явно были не в настроении улаживать разногласия и ответили руганью и требованием мести. Отступившие было Рыцари Пантеры поспешили к воротам, выхватив мечи, за ними бежали испуганные охранники посольства с выставленными вперед алебардами.
Каспар убрал в кобуру разряженный пистолет и достал второй, но, прежде чем он выстрелил, Курт Бремен схватил посла за руку:
– Пожалуйста, герр фон Велтен, не надо. Это только подольет масла в огонь.
– Толпе меня не запугать, Курт.
– Знаю, но вы же не хотите усугубить ситуацию и распалить этих людей еще больше? И так уже недалеко до кровопролития.
Спокойная рассудительность командира стражи образумила Каспара – он осознал серьезность их положения. Он реагировал как человек, а не как руководитель. Больше сотни рассерженных людей требовали его крови, а сдерживала их лишь ржавая ограда, давно уже нуждающаяся в ремонте.
Бремен прав, надо тушить пламя, а не разжигать его.
Он кивнул:
