удивленно уставился на вошедших. Облаченный в официальное одеяние главного советника, он производил сильное впечатление. Алая мантия с золотым кантом, с оторочкой из шкуры черного медведя и серебряными кистями выглядела внушительно, но ни Каспара, ни Пашенко было не запугать рангом или пышным нарядом.
– Именем Урсана, что вы делаете в моем кабинете? – прорычал Лосев, поспешно выдвигая ящик стола и пряча туда пергамент.
– Вы должны сказать нам кое-что, – заявил Каспар, а Пашенко и Павел встали по обе стороны от Лосева.
– Что? Это недопустимо, посол! – рявкнул советник. – Это грубейшее нарушение дипломатического протокола! Вы, как и все, отлично знаете, что прошения о приеме царицы надо подавать мне в письменном виде.
– Царица нам ни к чему, – хрипло выдавил Павел.
– Нет, – добавил Пашенко, – мы желаем поговорить с вами.
Однако Лосев не был новичком в дипломатических играх, и такая очевидная тактика не могла вывести его из равновесия. Так что он снова уселся в свое мягкое кресло и сказал:
– Что ж, вместо того чтобы приказать вывести вас из дворца и предъявить официальный иск о нарушении протокола, я прощу вас. Итак, чего вы хотите?
– Кажетан, – коротко ответил Каспар.
– А что с ним такое?
– Он – Мясник, – заявил Каспар. – И мне необходимо знать, где находится его фамильное поместье. Я уверен, что Кажетан бежал туда, а на том приеме, когда я встречался с царицей, вы говорили что-то вроде того, что его семья владела «прекрасным живописным имением возле Тобола». Вы знаете, где оно находится, и немедленно расскажете об этом мне.
Лосев помолчал немного, переваривая информацию.
– Вы пытаетесь сказать мне, что Саша Кажетан, сын Федора Кажетана, один из величайших и известнейших героев города, – Мясник?
– Да. Он Мясник. Наверняка.
Лосев рассмеялся:
– Это, честно говоря, самая абсурдная вещь из всего, что мне приходилось слышать. Даже от тебя, Коровиц.
– Ты подлая змея, Лосев. Мы с тобой оба знаем…
– Что – знаем? – фыркнул советник. – Тебе нечего мне сказать, Коровиц. Мое прошлое таково, каким я его делаю сейчас, а твое?
Павел прикусил губу:
– Будь ты проклят, Лосев…
– Довольно. – Лосев перестал обращать внимание на Павла и подался вперед, барабаня пальцами по дорогой, имперской работы столешнице. – Посол, то, что вы обвиняете одного из самых достойных воинов Кислева в столь страшных преступлениях, оскорбляет мою великую нацию, и я буду благодарен, если вы не станете больше повторять свои слова.
Каспар облокотился на стол, положив ладони перед Лосевым.
– Герр Лосев, это уже доказано, Саша Кажетан – Мясник. Мы обнаружили его логово, и у нас есть очевидец его жестокости. Чего еще вам надо?
– И ты тоже видел все это, Пашенко?
– Видел, министр, – подтвердил чекист. – Чердак, на котором держали в плену Софью Валенчик, представлял собой… неприятное место. Я осведомлен о репутации Саши среди простого народа, но вынужден признать, что все обстоятельства указывают на то, что он виновен. Вам лучше сообщить послу фон Велтену то, что ему нужно, и мы отправимся в путь.
– Чушь, – презрительно фыркнул Лосев. – Я не желаю слышать эту клевету.
– Клевету?! – взорвался Каспар. – Кажетан убил одного из моих старейших друзей и пытал Софью Валенчик. Он издевался над ней, морил голодом и избил почти до смерти. Он отрезал ей палец. Клянусь Сигмаром, я не собираюсь оставаться безучастным и смотреть, как бюрократ-ублюдок вроде тебя отпускает его! Немедленно говори, где находится его чертово поместье!
Лосев сделал глубокий вдох, оставаясь спокойным под шквалом гневных слов Каспара.
– Я ничего вам не скажу, посол, и, будьте так любезны, уходите, я человек занятой, у меня много дел.
Каспар набрал воздуха для еще одной вспышки ярости, но Пашенко схватил его за руку и покачал головой. Каспар повернулся и увидел семерых рыцарей Дворцовой Стражи, в бронзовых доспехах и шлемах с опущенными забралами. Он был так зол, что даже не услышал их приближения.
Лосев улыбнулся тошнотворной улыбкой гадюки:
– Эти рыцари проводят вас, посол фон Велтен. Доброго дня.
Павел глотнул еще квасу и поднял глаза на очерченный лунным светом силуэт публичного дома Чекатило. Мороз пробирал до костей, с каждой секундой проникая все глубже. Вина целиком лежала на его плечах, вина уже шесть лет день ото дня неумолимо росла и множилась, пока не стала вконец невыносимой. И вот он здесь, там, где когда-то пал, там, где начались злодеяния.
Когда они сегодня сцепились с Лосевым, ладони Павла были мокры от пота, а сердце грохотало в груди. Он точно знал, что надо сказать Лосеву, точно знал, как добыть информацию, в которой Каспар так
