отчаянно нуждался, как вытащить ее из этого продажного мешка с дерьмом, но в самый ответственный момент, в момент проверки его храбрости и твердости убеждений, он запнулся – и промолчал. Стыд жег его изнутри, но он не мог снова разочаровать Каспара, посол столько сделал для него, сейчас и в прошлом.
Он поднес бурдюк с квасом к губам, но, ощутив кислый молочный дух, с отвращением отшвырнул мех. Выпивка привела его к позору, и теперь безбрежное море ненависти к себе омывало его.
Чувствуя, что медлить больше нельзя, Павел толкнул дверь борделя и глубоко вдохнул густой аромат мускуса и пота.
Кивая немногочисленным знакомым лицам, он пробрался сквозь похотливую толпу к простенькому бару, бросил пригоршню копеек на заляпанную стойку и получил деревянную кружку с элем. Напиток оказался выдохшимся, но Павел, тем не менее, проглотил все до капли и стал ждать, тряся головой каждый раз, когда одна из шлюх пыталась выманить у него деньги, грубовато и бесстыже соблазняя мужчину. Он увидел девушку, ту, что в прошлый его приход сюда танцевала перед Чекатило. Она неловко демонстрировала свои прелести какому-то жирному борову, который – Каспар мог бы поклясться в этом – был пьян до бесчувствия. Завтра дурень очнется на улице, не помня ничего из того, что с ним случилось, и с пустой мошной в придачу. Павел слишком много времени провел здесь, чтобы не знать этого.
Ждать пришлось недолго – вскоре мозолистая рука хлопнула его по плечу.
– Привет, Режек, – сказал Павел, не оборачиваясь.
– Павел, – ответил подошедший человек, – он хочет видеть тебя.
Пояснять, кто такой «он», не требовалось. Павел кивнул и поднялся со стула.
– Хорошо, потому что и я хочу видеть его.
– Почему ты здесь, Павел? – проворчал Режек.
– Это касается только меня и Чекатило.
– Только не тогда, когда ты хочешь видеть его.
– Я хочу попросить его о любезности.
Режек рассмеялся, тоненько, гнусаво:
– Ты всегда обладал отличным чувством юмора, Павел. Думаю, только поэтому он оставил тебя в живых.
– Ты отведешь меня к нему или нет? Или собираешься всю ночь продувать мне задницу?
Покрытое шрамами лицо Режека дернулось, исказившись убийственной злобой. Затем тонкие губы наемника скривила улыбка:
– И впрямь отличное чувство юмора, – хмыкнул он и направился к той же двери, в которую несколько дней назад входили Павел, Каспар и Бремен.
Павел двинулся за ним, прекрасно понимая, какие жуткие последствия может повлечь за собой то, что он намерен сделать. Сегодня он уже не прошел одно испытание на смелость и не желал провалиться вторично.
Чекатило ел дымящееся тушеное мясо с картофелем. Весь Кислев голодал, а Чекатило уплетал за обе щеки. Когда Режек ввел Павла в комнату, главарь бандитов отхлебнул вина из деревянного кубка, даже не взглянув на вошедших.
Режек встал за спиной своего хозяина и скрестил руки на груди, наслаждаясь очевидной неловкостью Павла. Чекатило махнул рукой, приглашая гостя сесть напротив, и, по-прежнему не поднимая глаз, предложил:
– Вина?
– Нет, спасибо.
От запаха мяса рот Павла наполнился слюной.
– Павел Коровиц отказывается выпить? Что, Пустоши Хаоса заледенели?
– Нет. Я просто не хочу пить. Я и так уже выпил слишком много.
– Правда?! – кивнул Чекатило, очищая тарелку кусочком черного хлеба и приканчивая вино. Налив себе еще, он откинулся на спинку стула, а из-за спины Павла появилась девушка и убрала ненужную посуду. – Итак, что привело Павла Коровица ко мне в столь поздний час? – поинтересовался Чекатило.
– Он сказал, что хочет попросить о любезности, – вставил Режек.
– Неужто? – хохотнул великан. – С чего бы это? Похоже, у него сложилось явно ошибочное впечатление, будто я раздаю милости направо и налево, а, Режек?
Наемник пожал плечами:
– Может, у него размягчение мозгов?
– Ну что, Павел? – хмыкнул Чекатило. – Как насчет размягчения мозгов, есть оно у тебя?
– Нет, – ответил Павел, уже уставший от представлений Чекатило.
– Ладно, Павел, скажи, чего ты хочешь, прежде чем я отвечу «нет».
– Мы нашли Софью Валенчик сегодня днем. Ее держал в плену Саша Кажетан. Он – Мясник.
– Я уже знаю. Чекисты перевернули весь город вверх дном, разыскивая его. Но какое отношение это имеет ко мне?
– Теперь, когда Софья вернулась, посол тебе ничего не должен, – сказал Павел, ненавидя себя за эти слова, но остановиться он был не в силах. – Я могу снова сделать его твоим должником.
