– На письме вашему агенту в Дели, милорд. Джейсон успел продиктовать всего две строчки, когда за дверью послышалась какая-то суматоха и в дверь неуклюже просунулся повар, преследуемый Нортропом, пытавшимся встать у него на пути.
– Вы уволите или ее, или меня! – громко проговорил месье Андре, подступая к письменному столу. – Я не потерплю эту рыжую прислугу у себя на кухне!
С убийственным спокойствием милорд положил гусиное перо и устремил горящие угрожающим огнем зеленые глаза на лоснящееся лицо повара.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что не потерплю…
– Убирайся отсюда, – бархатным голосом прервал его Джейсон.
На круглом лице повара сквозь багровый румянец проступила ужасающая белизна.
– Oui [3], – поспешно сказал он, уже пятясь к двери. – Я возвращаюсь на ку…
– Из моего дома, – безжалостно пояснил Джейсон, – и из моего поместья. Сию же минуту! – Он резко встал, задев локтем вдруг вспотевшего шеф-повара, и стремительно направился на кухню.
В кухне все замерли, как только услышали его гневный голос.
– Кто-нибудь из вас умеет готовить? – отчеканил он, и Виктория заключила, что шеф уволился из-за нее.
Ужаснувшись, она было сделала шаг в сторону маркиза, но, встретившись со зловещим взглядом Джейсона, побледнела, увидев в его глазах угрозу, чреватую большой бедой. Он презрительно оглядел всех присутствующих:
– Вы хотите сказать, что ни одна душа здесь не умеет готовить? г Миссис Крэддок поколебалась, но затем выступила вперед:
– Я умею, милорд. Джейсон коротко кивнул:
– Хорошо. Вы будете шеф-поваром. На будущее прошу вас избегать приторно-пряных французских соусов. – После этого он устремил леденящий взгляд на Викторию. – А вы, – зловещим тоном приказал он, – держитесь подальше от скотного двора и предоставьте работы в саду садовникам, а приготовление пищи – поварам!
Он ушел, а повара повернулись к Виктории, глазея на нее со смешанными чувствами удивления и благодарности. Устыдившись того, что вызвала такой переполох, она избегала встречаться с ними глазами; наклонив голову, она начала мешать отвар для припарки, которая должна была помочь мистеру О'Мэлли.
– Давайте работать, – улыбаясь, бодрым голосом сказала за всех миссис Крэддок. – Нам еще предстоит доказать его милости, что мы прекрасно можем управиться без Андре, от криков которого у нас закладывало уши и от ударов поварешки которого болели суставы пальцев.
Виктория подняла голову и поражение уставилась на миссис Крэддок.
– Да, он злобный тиран, – подтвердила женщина. – И мы очень благодарны вам за то, что избавились от него.
Не считая дня гибели родителей, Виктория не могла припомнить дня худшего, чем этот. Она взяла чашку с отваром, готовить который ее научил отец, и вышла.
Не сумев найти О'Мэлли, девушка пошла искать Нортропа, который как раз появился в дверях кабинета. Через полуоткрытую дверь она мельком увидела Джейсона, расположившегося за письменным столом с документом и беседовавшего с джентльменом в очках, сидевшим напротив него.
– Мистер Нортроп, – приглушенным голосом сказала она, вручая ему чашку, – вы не будете так любезны передать это мистеру О'Мэлли? Скажите ему, что это нужно прикладывать к зубу и деснам по несколько раз в день. Это поможет снять боль и опухоль.
Вновь отвлеченный от работы голосами, слышавшимися за дверью кабинета, Джейсон бросил бумагу, которую читал, на стол и, стремительно подойдя к двери, рывком открыл ее. Виктория уже поднималась вверх по лестнице, и он резко спросил у Нортропа:
– Ну и что она натворила на этот раз?
– Она.., она приготовила вот это снадобье для больного зуба О'Мэлли, милорд, – странно напряженным тоном сказал дворецкий, озадаченно глядя вслед девушке, поднимавшейся по лестнице.
Джейсон проследил за его взглядом, и его глаза сузились при виде тонкой согбенной фигурки в траурном платье.
– Виктория, – позвал он.
Виктория обернулась, ожидая очередного разноса, но он заговорил спокойным, сдержанным тоном, в котором тем не менее чувствовалась непреклонная властность:
– Не носите больше черных одежд, мне это не по душе.
– Мне очень жаль, что моя одежда оскорбляет ваш вкус, – ответила она со спокойным достоинством, – но я ношу траур по своим родителям.
Брови Джейсона сошлись на переносице, но он больше не промолвил ни слова, пока Виктория не исчезла из виду. Затем он приказал Нортропу:
– Пошлите кого-нибудь в Лондон за приличной одеждой для нее и избавьтесь от ее черных тряпок.
Когда Чарльз спустился на ленч и Виктория с подавленным видом села рядом, он взволнованно спросил:
– Боже всевышний, дитя мое, что случилось? Вы бледны как смерть.
Виктория поведала ему о своих безрассудных поступках в это утро. Чарльз слушал, и у него от беззвучного смеха подрагивали губы.
– Отлично, отлично – сказал он, когда она окончила рассказ, и, к ее изумлению, фыркнул от удовольствия. – Действуйте в том же духе и нарушайте стиль его жизни, моя дорогая. Это именно то, что ему нужно. С виду он может казаться холодным и суровым, но это всего лишь скорлупа – признаю, толстая скорлупа, но настоящая женщина могла бы вскрыть ее и обнаружить под ней тонкую, чуткую душу. И когда она раскроет это, Джейсон сделает ее самой счастливой женщиной на свете. Помимо прочего, он очень щедр…
Он поднял брови, не договорив, и под его пристальным взглядом Виктория почувствовала себя неловко: уж не ее ли имеет он в виду?
Она ни на йоту не могла поверить, что в душе Джейсон Филдинг был чутким человеком, и, более того, по возможности она не хотела иметь с ним ничего общего. Вместо того чтобы прямо сказать об этом дяде Чарльзу, она тактично сменила тему:
– В ближайшие недели я ожидаю весточки от Эндрю.
– Ах да, Эндрю… – проговорил он, и искорки в его глазах погасли.
Глава 7
На следующий день Чарльз повез ее с собой на прогулку в соседнюю деревеньку, и хотя поездка наполнила Викторию ностальгической тоской по родному дому, она получила от нее огромное удовольствие. Повсюду можно было видеть распускающиеся цветы – в цветочных ящичках и садах, где за ними тщательно ухаживали, и на холмах и лугах, где о них заботилась одна лишь мать-природа. Деревенька с ее аккуратными домиками и мощенными булыжником улицами оказалась удивительно симпатичной, и Виктория была в восторге.
Всякий раз, как они выходили из маленьких лавчонок, расположенных на главной улице, проходившие мимо фермеры останавливались и в почтительном молчании глазели на них, сняв головные уборы. Они величали Чарльза «ваша светлость», и хотя он явно не мог припомнить их имен, это нисколько не мешало герцогу общаться с ними с непринужденной любезностью.
К тому времени когда они возвратились в Уэйкфилд-Парк, Виктория стала видеть свою будущую жизнь в несколько более розовом цвете; она также рассчитывала, что у нее будет возможность покороче познакомиться с жителями деревни.
Во избежание новых неприятностей мисс Ситон ограничилась в этот день чтением в своей комнате и двумя прогулками к куче отбросов, где все так же безуспешно пыталась приручить Вилли, предлагая ему приличную еду.
Перед ужином она прилегла на кровать и заснула, убаюканная мыслью, что дальнейшего
