и поцеловали. – Наклонившись, она подобрала парусник Джона. – Я начинаю думать, что вы очень похожи на свою собаку – оба выглядите гораздо свирепее, чем есть на самом деле.
На этот раз она увидела, что он несколько утратил свой спокойный самоуверенный вид.
– Мою собаку? – в недоумении повторил он.
– Вилли, – пояснила она.
– Если вы считаете Вилли свирепым, тогда, значит, вы испугаетесь и канарейки.
– Я прихожу к заключению, что нет никаких оснований бояться вас обоих.
Улыбка тронула уголки его чувственных губ, когда он брал у нее парусник Джона.
– Только не говорите об этом никому, а то подорвете мою репутацию.
Виктория завернулась в одеяло, затем, наклонив голову набок, ехидно спросила:
– А у вас она есть?
– Самая что ни на есть скверная! – вызывающе бросил он. – Хотите знать грязные подробности?
– Конечно, нет, – чопорно ответила она. И в надежде, что, возможно, раскаяние Джейсона по поводу поцелуя сделает его более покладистым, девушка набралась храбрости, чтобы затронуть тему, которая уже давно не давала ей покоя. По дороге к дому она запустила пробный шар:
– Вы могли бы исправить свою ошибку.
Джейсон смерил ее взглядом.
– Я-то считаю, что если подытожить наши ошибки, то мы квиты. Однако скажите, чего бы вы хотели?
– Получить обратно свои платья.
– Нет.
– Вы не понимаете!.. – выкрикнула она, переполненная эмоциями последних мгновений – поцелуем, его безжалостным отношением. – Я ношу траур по погибшим родителям.
– Я понимаю и все же не считаю, что скорбь может быть так велика, что ее невозможно носить в себе, и вообще я не верю во внешние проявления траура. Мы с Чарльзом намерены обеспечить вам здесь новую жизнь – такую, которая вам будет по душе.
– Мне не нужна новая жизнь! – в отчаянии возразила девушка. – Я задержусь здесь только до того момента, пока за мной не приедет Эндрю, и…
– Он не собирается приезжать за вами, Виктория, – сказал Джейсон. – За все эти месяцы он написал вам всего одно письмо.
Его слова подействовали на Викторию, как удар хлыста.
– Он приедет, уверяю вас. До моего отъезда он не успел прислать больше одного письма. Причина только в этом. На лице Джейсона появилось жесткое выражение.
– Надеюсь, вы правы. Однако запрещаю вам носить траур. Скорбеть следует в душе, а не напоказ.
– Откуда вам это знать? – взорвалась Виктория, резко повернувшись к нему и подбоченясь. – Если бы у вас была душа, вы не заставили бы меня прохаживаться здесь в этих праздничных платьях, как будто моих родителей вообще никогда не было на свете. У вас нет души!
– Верно! – отрезал он; в его низком голосе на этот раз прозвучала угроза. – Помните это и не вводите себя в заблуждение, что под моей свирепой маской скрывается домашняя болонка. Десятки женщин делали такую ошибку и потом весьма раскаивались.
Виктория побежала от него, не в силах сдержать дрожь. Как она могла вообразить, что они могут быть друзьями! Он бесстрастен, циничен, порочен и жесток; у него крутой, опасный нрав; и кроме того, совершенно очевидно, что он неуравновешенный тип! Ни один мужчина в здравом уме не станет целовать женщину с такой нежностью и страстью и так нагло флиртовать с ней, чтобы через минуту превратиться в холодного, полного ненависти субъекта. Конечно, он не домашняя болонка – он скорее так же опасен и непредсказуем, как пантера!
Несмотря на то что она шла так быстро, как только могла, Джейсон, шагавший большими шагами, легко держался рядом, и они подошли к круговой дорожке у парадного подъезда одновременно.
Граф Коллингвуд ждал их, уже оседлав великолепного гнедого жеребца, с Джоном, уютно восседавшим в седле перед ним.
Возмущенная, сердитая, Виктория коротко попрощалась с гостем, неловко улыбнулась Джону и, вручив ему парусник, поспешила в дом.
Джон проследил за ней взглядом, посмотрел на Джейсона, а затем озабоченно обратился к отцу:
– Он не отшлепал мисс Тори? Граф весело взглянул на мокрую рубашку Джейсона, затем перевел взгляд на лицо милорда.
– Нет, Джон, лорд Филдинг не отшлепал ее. – А Джейсону он сказал:
– Попросить Кэролайн заехать завтра к мисс Ситон?
– Приезжай с ней, и мы продолжим нашу деловую беседу.
Роберт кивнул. Бережно обняв сына, он пришпорил своего норовистого скакуна, и тот легким галопом поскакал по дорожке.
Джейсон проводил их взглядом, а затем лицо его вместо доброжелательного приняло угрюмо- недовольное выражение: он вспомнил то, что произошло там, возле речки.
Глава 9
Даже к вечеру следующего дня Виктория все еще не могла выбросить из головы впечатление от безумного поцелуя Джейсона. Сидя на траве подле Вилли, пока он глодал косточку, принесенную ею, она наблюдала за ним и снова вспоминала непринужденную улыбку Джейсона после поцелуя. У нее заныло под ложечкой, когда она сравнила свою невинность и глупость с его искушенностыо.
Как могло случиться, что сначала он целовал ее так взахлеб, словно ничего важнее для него не существует на свете, а уже через минуту шутил по этому поводу? И как только она смогла собраться с силами, чтобы казаться такой же веселой и беспечной, как он, в то время как все ее чувства были обострены и зубы выбивали дробь? И после всего этого как он мог смотреть на нее такими холоднющими глазами и рекомендовать ей не совершать ошибок, которые совершили десятки других женщин?
Что заставило его так поступить? С ним невозможно иметь дело, его просто немыслимо понять! Она пыталась подружиться с ним, и это кончилось тем самым роковым поцелуем. Кто их разберет в этой Англии: может, здесь подобный поцелуй считается самым обычным делом и у нее нет оснований чувствовать себя виноватой и сердитой? Но она все же не могла избавиться от этих чувств. Ее охватила тоска по Эндрю, и она содрогнулась от стыда за то, что по собственной воле ответила на поцелуй Джейсона.
Виктория подняла голову, когда увидела, что Джейсон идет к конюшне. В это утро он собирался поехать на охоту, так что у нее была возможность избежать встречи с ним, пока она не привела свои мысли в порядок. Однако передышке не дано было состояться: к парадному подъезду подкатил экипаж графа Коллингвуда. Нехотя она поднялась.
– Пойдем, Вилли, – напряженным голосом позвала девушка. – Давай сообщим лорду Филдингу о прибытии графа и графини, тогда бедняге О'Мэлли не придется лишний раз идти на конюшню.
Пес поднял большую голову, посмотрел на нее умными глазами, но не двинулся с места.
– Пора перестать прятаться от людей. Я ведь тебе не прислуга, и я отказываюсь постоянно таскать тебе сюда еду. Нортроп сказал, что тебя всегда кормили на конюшне. Пойдем, Вилли! – повторила она, решив настоять на своем хотя бы в этом небольшом деле. Она сделала еще два шага и подождала.
Пес встал с земли и взглянул на нее; по его встревоженному виду она убедилась, что он понял приказ.
– Вилли, – раздраженно сказала девушка, – мне до смерти надоело высокомерие мужчин. – Она щелкнула пальцами. – Я сказала: пойдем! – И она снова сделала шаг, оглянувшись через плечо, готовая тащить пса за загривок, если он заупрямится. – Пошли! – резко скомандовала Виктория, и на этот раз он поплелся за ней.
Ободренная маленькой победой, девушка направилась к конюшне, откуда как раз выходил Джейсон с ружьем.
А у подъезда в это время граф Коллингвуд помогал жене выйти из экипажа.
– Вон и они, – сказал он, кивком указав на конюшни. Нежно взяв супругу под руку, он повел ее через лужайку к другой парочке. – Улыбнись, – шепотом поддразнил он, когда она замедлила шаг. – У тебя такой вид, словно ты ждешь встречи с палачом.
