– А разве ты сомневался? – вопросительно взглянула она на него.
Джейсон устало пожал плечами:
– Честно говоря, я даже не представляю, что тебе может взбрести в голову в любую минуту.
Памятуя о своих выходках в последнее время, Виктория могла понять, почему он считает ее самой импульсивной и непредсказуемой женщиной в мире. Взять хотя бы вчерашний день: то она флиртовала с ним и нежничала, то вдруг с безумной яростью выбежала из гостиной, оставив его одного. А в эту минуту она ощутила неистовое желание обнять его и попросить прощения. Но вместо этого, опасаясь, что он так же резко отвергнет ее ласку, как и в прошлый раз, она подавила свой порыв и решила, что нет смысла откладывать, а лучше вручить подарок именно теперь.
– Мне нужно было купить кое-что в Лондоне, – сияя, сказала она. – Я давно присматривалась к этой вещице, но мне не хватало денег.
– Могла бы попросить у меня, – заметил Джейсон, уже направляясь к столу и явно намереваясь снова зарыться в свои бумаги.
Виктория покачала головой.
– Мне не очень удобно было просить у тебя денег на подарок для тебя же. Вот, – протянула она руки, – это тебе.
Джейсон застыл на месте и уставился на продолговатый предмет, завернутый в серебряную бумагу.
– Что? – недоуменно переспросил он, как будто не понял сказанного.
– Я ездила в Лондон, чтобы купить тебе подарок, – объяснила его жена, с загадочной улыбкой протягивая ему тяжелый сверток.
Он смятенно смотрел на него, все еще не вынимая рук из карманов. В мозгу Виктории пронеслась мысль: да получал ли он вообще когда-нибудь подарки?
Вряд ли до этого додумались его первая жена или его любовницы, не говоря уже о жестокосердой женщине, воспитывавшей его.
Порыв прижать его к своей груди был почти непреодолимым. Но Джейсон наконец вынул руки из карманов. Он взял сверток и вертел его в руках, как будто не зная, что с ним делать дальше. Скрывая рвущуюся изнутри нежность под лучезарной улыбкой, Виктория присела на край письменного стола и невинно поинтересовалась:
– А ты не хочешь развернуть его?
– Что? – запинаясь, переспросил он. Затем, справившись с собой, снова спросил:
– Ты хочешь, чтобы я развернул его сейчас?
– А когда же еще? – При этом она указала на свободное место на столе возле своего бедра. – Можешь поставить его сюда, пока разворачиваешь, но будь осторожен: это хрупкая вещица.
– Тяжелая, – заметил муж, чуть улыбнувшись и осторожно развязывая шнур и разворачивая фольгу. Он снял крышку с большой кожаной шкатулки, изнутри выложенной бархатом.
– Эта вещица напоминает мне тебя, – продолжая улыбаться, заметила Виктория, пока он с кислой миной доставал из коробки изумительно выточенную из массивного оникса фигурку пантеры с глазами из мерцающих изумрудов. Создавалось впечатление, будто живую дикую кошку с помощью волшебства остановили в момент прыжка, а затем превратили в кусок оникса; в каждой плавной линии ее гладкого тела таилось движение, ее фигура была полна силы и грации, а огромные зеленые глаза – угрозы и ума.
Джейсон, чья коллекция картин и антикварных вещей считалась одной из лучших в Европе, с таким благоговением рассматривал пантеру, что Виктория чуть не прослезилась, наблюдая за ним. Конечно, это была изумительная фигурка, но он отнесся к ней так, словно это было бесценное сокровище.
– Удивительная вещь, – мягко произнес он, поглаживая пантеру по спине. С предельной осторожностью Джейсон поставил подарок на стол и обернулся к Виктории. – Не знаю, что и сказать, – признался он с кривой усмешкой.
Виктория посмотрела на его сохранившее след пережитого, но прекрасное лицо, на его мальчишескую ухмылку и подумала, что еще никогда он не выглядел таким подкупающе красивым. Чувствуя невероятное облегчение, она сказала:
– Ничего и не нужно говорить, кроме «спасибо», если сочтешь нужным.
– Спасибо, – странным, охрипшим голосом произнес он. «Поблагодари меня поцелуем», – вдруг подсказало что-то внутри ее, и не успела она и глазом моргнуть, как у нее непроизвольно вырвалось:
– Поблагодари меня поцелуем.
Джейсон тяжело выдохнул, будто ему предстояло нечто невыносимо трудное; затем оперся ладонями о стол и коснулся ее. Их губы соединились, и она растаяла, она просто не могла вынести нежности его прикосновения! Под его тяжестью Виктория отклонилась назад, и когда Джейсон поднял голову, ей пришлось схватиться за его руку, чтобы не упасть. Для Джейсона ее непроизвольная попытка удержаться была приглашением изголодавшегося человека на банкет. Он впился в ее губы с нежной неистовостью, а когда она ответила на поцелуй, прикосновения его стали еще более настойчивыми. Он раздвинул ее губы языком, дразня ее и призывая ответить тем же.
Ее язык робко коснулся его, и Джейсон утратил самообладание. Он застонал и обхватил ее за талию, поднял и крепко прижал к себе. Он почувствовал, что ее руки скользнули по его груди и обвились вокруг шеи. Ее нежность возбудила в нем такую бурю страсти, что Джейсон чуть не потерял рассудок.
Против воли его рука скользнула вверх, накрыв ладонью опьяняющую своей пышностью округлость. Виктория задрожала, но, вместо того чтобы попытаться вырваться, как он ожидал, она крепко прильнула к нему, так же, как и он, одурманенная их страстным поцелуем.
В холле, почти у входа в кабинет, прогремел бодрый голос капитана Фаррела:
– Не беспокойся, Нортроп, я знаю дорогу. Дверь распахнулась, и Виктория резко высвободилась из объятий мужа.
– Джейсон, я… – начал капитан, входя в комнату, но тут же осекся с извиняющейся ухмылкой, когда заметил пылающие щеки Виктории и нахмуренное лицо Джейсона. – Мне нужно было постучаться.
– Ничего, мы закончили беседу, – сухо ответствовал приятель.
Не в силах посмотреть в глаза капитану, Виктория улыбнулась мужу и промямлила что-то насчет того, что идет переодеться к ужину.
Капитан Фаррел протянул руку:
– Как дела, Джейсон?
– Пока не знаю, – рассеянно сказал лорд, глядя вслед жене.
Майк Фаррел чуть не расхохотался, но тут же озабоченно посмотрел на друга, который повернулся и медленно подошел к окну и начал массировать застывшие мышцы шеи, не отводя глаз от оконного стекла.
– Что-то случилось? Джейсон мрачно рассмеялся:
– Ничего плохого, Майк! Ничего такого, чего бы я не заслужил. И ничего такого, с чем я бы не мог справиться.
Когда часом позже Майк уехал, Джейсон откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Желание, возбужденное женой, все еще пылало в нем, как всепожирающее пламя. Он так хотел заняться с ней любовью! Ему так этого хотелось, что пришлось крепко сжать зубы и всеми силами бороться с порывом взбежать вихрем по ступенькам и овладеть ею прямо сейчас. Ему хотелось задушить ее в объятиях за то, что она советовала ему быть «предусмотрительным» мужем и иметь любовниц.
Его молодая жена, похожая на ребенка, вязала из него узлы. То ей хотелось сыграть с ним в шахматы или карты; теперь она взялась за более возбуждающие игры – начала его поддразнивать.
Она постоянно стремилась раздражать и одновременно возбуждать его и превосходно преуспела в этом, руководствуясь своим природным инстинктом. Она, покачивая ногой, сидела на ручке его кресла, расположилась на письменном столе, привезла ему подарок, попросила поцеловать ее. В его мозгу возникла жестокая мысль: а не представляла ли она себе, что он – Эндрю, когда только что целовала его, как воображала это у алтаря?
Презирая себя за неутолимое желание овладеть ею, он резко встал и стремительно поднялся по широкой лестнице. Он знал, что женится на женщине, принадлежавшей другому, но не ожидал, что это будет так терзать его душу.
Только гордость мешала ему заставить ее снова быть с ним. Гордость и сознание того, что тогда он
