блаженство, прежде чем он найдет собственное удовлетворение… но жена заставила его забыть об этом. Чуть отстранившись, она нежно погладила его по голове и едва слышно пробормотала:
– Так одиноко, когда ты не во мне…
Джордан мгновенно забыл о благих намерениях. По-прежнему лежа на боку, он сжал Александру в объятиях, притянул к себе и вошел в нее одним уверенным мощным рывком. Александра с отчаянной силой прильнула к нему, и Джордан, стиснув ее ягодицы, стал медленно входить в шелковисто-влажную плоть, стремясь с каждым движением проникнуть все глубже и подарить ей небывалое наслаждение. Александра, в том же исступленном стремлении довести его до вершин блаженства, выгибалась, отвечая на каждое его движение.
«Я люблю тебя, – думал он, охваченный чувственным безумием. – Я люблю тебя! – твердило его сердце каждым громовым ударом. – Я люблю тебя! – кричала его душа, когда Александра забилась в конвульсиях, сжимающих его напряженную плоть. – Я люблю тебя!»
Слова взорвались в мозгу, во всем его существе, как только он ворвался в нее последний раз, изливая всю жизнь, будущее, разочарование и крушение иллюзий прошлого в ее нежные глубины. Когда все кончилось, он еще долго не отпускал ее, исполненный почти непереносимой радости, и глядел на пушистые белые облака, плывущие по голубому небу. Теперь все они имели свою форму и значение, превратились в причудливые, замысловатые скульптуры, созданные прихотливой природой. В точности как его жизнь, которая отныне приобрела новый смысл.
Спустя целую вечность Александра пришла в себя и поняла, что лежит на боку, припав к его обнаженному телу. Одна рука Джордана медленно гладила ее голую спину, другая утонула в волосах. Александра с усилием приподняла голову, открыла затуманенные глаза и, встретившись с его понимающим взглядом, покраснела. На губах Джордана играла легкая удовлетворенная улыбка. Какой позор! Она вела себя как бесстыжая распутница, да еще среди бела дня.
Потрясенная его способностью разрушать все воздвигнутые ею барьеры, она отстранилась и тихо прошептала:
– Я голодна.
– Подожди еще несколько минут, и я смогу восстановить силы, – насмешливо пообещал он, намеренно неверно истолковав ее жалобу.
– Я есть хочу! – негодующе охнула она.
– А, это, – небрежно отмахнулся Джордан, однако все же встал и вежливо отвернулся, пока оба одевались. – У тебя травинки в волосах, – хмыкнул он, вынимая зеленые стебельки из роскошной гривы темно-каштановых волос.
Вместо того чтобы ответить улыбкой или остротой, Александра прикусила губу и, отведя взгляд, принялась распаковывать корзинки.
Поняв наконец ее невысказанное желание остаться ненадолго одной, Джордан направился к берегу, поставил ногу на булыжник и постоял несколько минут, глядя вдаль. Цветы на холме – неожиданно заметил он с ослепительной ясностью – действительно белые: веселый узорчатый белоснежный ковер на темной зелени.
Когда он вернулся, Александра подняла хрустальный Графин.
– Не хотите немного вина? – с исключительной любезностью, присущей очень смущенным людям, осведомилась она. – Особый сорт, который вы всегда пьете… его обычно наливают в этот графин.
Джордан нагнулся, взял бокал из ее протянутой руки, однако тут же отставил его и взглянул в ее глаза.
– Алекс, – мягко сказал он, – в том, что только сейчас произошло между нами, нет ничего аморального, постыдного и отвратительного.
Александра поежилась и неловко огляделась.
– Но сейчас совсем светло.
– Я объяснил слугам, что мы хотим побыть наедине, и приказал, чтобы нас никто не беспокоил. Щеки Алекс вспыхнули.
– И вне всякого сомнения, все поняли почему. Усевшись рядом, Джордан обнял ее за плечи и улыбнулся.
– Вне всякого сомнения, – согласился он без тени стыда. – В конце концов, без этого на свет не могут появиться наследники.
К удивлению Джордана, лицо Александры вытянулось, но она мгновенно спрятала его у него на груди, вздрагивая от смеха.
– Я сказал что-то забавное? – осведомился Джордан, пытаясь понять, в чем дело.
– Нет, – глухо пробормотала Александра, по-прежнему не поднимая головы. – Я… я вспомнила то, что когда-то говорила мне Мэри Эллен… открыла, как делаются дети… Это было так невероятно, что я не поверила.
– И что же она тебе сказала?
Александра едва нашла в себе силы обратить к нему смеющееся лицо.
– Правду! – выдохнула она.
Дружный смех зазвенел в долине, вспугивая сидевших на ветвях птиц.
– У вас достаточно портвейна или хотите еще? – спросила Александра после обеда. Джордан потянулся к пустому бокалу, который случайно перевернул.
– Нет, – отказался он с ленивой белозубой улыбкой, – но мне нравится, когда ты за мной ухаживаешь. Александра, чуть покраснев, тихо призналась:
– И мне тоже.
В экипаже, по пути домой, Александра не могла забыть о буре страсти, которую пережила в этот солнечный день, о нежности, оставшейся в их сердцах.
– Коснись меня, – попросил он, – Мне так хорошо, когда ты касаешься меня. Неужели Джордан хочет, чтобы она дотрагивалась до него, когда они не лежат, вместе… именно так, как некоторые жены иногда дотрагиваются до рукава мужа во время разговора? Эта мысль показалась ей неотразимо привлекательной, однако Александра сжималась, стоило ей представить, что он может посчитать ее навязчивой девчонкой.
Она исподтишка бросила на него осторожный взгляд, гадая, что он сделает, если она… как бы между прочим прислонится головой к его плечу. Кроме того, всегда можно притвориться, будто она дремлет.
Зайдя так далеко в своем воображении, Александра решила попытаться и посмотреть, что из этого выйдет. С сильно забившимся сердцем она прикрыла глаза и слегка прислонилась головой к его плечу. Она впервые по доброй воле пожелала быть поближе к нему и по тому, как быстро Джордан повернул голову, поняла, что тот удивлен ее жестом. Однако Алекс все-таки не знала, что он подумал о ней.
– Хочешь спать? – спросил он. Александра открыла рот, чтобы спасти остатки гордости и сказать «да», но в этот момент Джордан обнял ее за плечи.
– Нет, – вместо этого призналась она и почувствовала, как напряглось его тело. Кажется, он понял: она только что попробовала на свой лад сказать ему, что больше не противится их близости.
Александра задохнулась, боясь представить, что будет дальше. Долго ждать не пришлось. Ладонь Джордана чуть коснулась ее лица, пальцы нежно ласкали щеку. Он прижал ее к себе и стал медленно гладить по волосам.
Когда Александра проснулась, они подъезжали к конюшне, и Джордан осторожно поднял ее с сиденья. Не обращая внимания на исполненные живейшего любопытства взгляды слуг, он поставил ее на землю и улыбнулся.
– Я утомил тебя, любимая? – спросил он и хрипловато хмыкнул, когда она покраснела.
Рука об руку они направились к дому. Позади один грум фальшиво замурлыкал что-то, другой засвистел, а Смарт во все горло запел непристойные куплеты. Джордан обернулся и в упор уставился на слуг. Под его пронизывающим взглядом веселье мгновенно угасло. Смарт ухватился за поводья и повел лошадь в конюшню; грум схватил вилы и энергично вонзил их в охапку сена.
– Что-то случилось? – встревожилась Александра.
– Должно быть, я плачу им слишком много, – недоумевающе пошутил Джордан. – Уж слишком они жизнерадостны.
