картины. Нигде не было видно ни персидских ковров, ни дорогих безделушек, да и вообще нигде в обозримых пределах не наблюдалось ни одного маломальски ценного предмета мебели. Теперь он убедился воочию, в какой бедности живет его невеста, и в который раз восхитился ее способности не сдаваться ни при каких обстоятельствах.
Заметив, что лакей продолжает недружелюбно сверкать на него глазами, Ян сказал:
– Ваша хозяйка ждет меня. Доложите ей.
– Я здесь, Эрон, – раздался серебристый голос Элизабет, и Ян обернулся.
Увидев ее, он тут же забыл и о лакее, и о плачевном состоянии дома, и о своих архитектурных познаниях. В простом газовом платье небесно-голубого цвета, с легкими золотистыми локонами, перевитыми узкими голубыми лентами на греческий манер, она предстала перед ним как юная богиня с ангельской улыбкой на устах.
– Ну, что вы думаете? – нетерпеливо спросила она.
– О чем? – осипшим голосом проговорил Ян, идя ей навстречу и прилагая невероятные усилия, чтобы удержаться и не дотронуться до нее.
– О Хэвенхёрсте, – с тихой гордостью сказала Элизабет. Ян думал, что дом довольно маленький и нуждается в капитальном ремонте, не говоря уж об обстановке. Ему безумно хотелось упасть перед ней на колени и умолять о прощении за то, что он явился невольной причиной обнищания этого дома, но зная, что его извинения ничего, кроме стыда и унижения, ей не принесут, он улыбнулся и сказал ту правду, которая не могла ранить ее чувств:
– То, что я пока видел, показалось мне очень живописным.
– Хотите посмотреть остальное?
– С удовольствием, – с преувеличенной готовностью отозвался Ян и не пожалел об этом, увидев, какой радостью засветилось ее лицо. – А где Таунсенды?
– спросил он, когда они спускались по лестнице. – Я что-то не видел их экипажа.
– Они еще не приехали.
Ян подумал, что Джордан настоящий друг, который всегда сделает то, что надо, и не будет рассчитывать на благодарность.
Элизабет повела Яна в длительную экскурсию по дому, которая показалась бы скучной, если бы не ее очаровательные рассказы о его бывших владельцах. Потом она пригласила его на улицу, чтобы показать лужайки. Кивнув на дальний конец лужайки вдоль фасада дома, она сказала:
– Вон там когда-то были крепостная стена и ров с водой. Здесь располагался двор замка, обнесенный высокими крепостными стенами. В этом дворе находились служебные постройки – начиная с коровников и кончая маслобойней. Обитатели замка полностью себя обеспечивали и могли не покидать его по несколько месяцев.
А вон там, – сказала Элизабет через несколько минут, когда они зашли за дом, – третий граф Хэвенхёрстский упал с лошади и пристрелил ее за то, что она его сбросила. У него был очень вспыльчивый нрав, – добавила она с легкой улыбкой.
– Видимо, да, – усмехнулся в ответ Ян, страстно желая поцеловать эту улыбку на ее губах. Но вместо этого он посмотрел на то место, куда она указывала, и спросил: – Как же это он умудрился упасть со своей лошади и в собственном же дворе?
– Ах, это, – засмеявшись, ответила она. – Он тренировался на мишени. В средние века, – стала объяснять она Яну, который знал историю средних веков ничуть не хуже архитектуры и отлично представлял себе, на каких мишенях тренировались рыцари тех времен, – перед поединками и битвами рыцари тренировались на мишенях. Мишень представляла собой перекладину, на одном из ее концов висел прикрытый щитом мешок с песком. Эту-то мишень рыцарь и должен был атаковать, но если его удар по щиту был неточен, перекладина разворачивалась, и мешок с песком ударял его по спине и сбрасывал с лошади.
– Что и случилось с третьим графом, надо полагать? – догадался Ян.
– Совершенно верно.
Они подошли к огромному дереву в конце лужайки, и Элизабет спрятала за спиной руки, как девчонка, которая собирается поделиться своим маленьким секретом.
– Ну, – сказала она, – а теперь посмотрите наверх. Ян задрал голову и изумленно засмеялся. Высоко над ним находился большой шалаш невероятной конструкции.
– Ваш?
– Конечно.
Он оценил одобрительным взглядом устойчивые ступеньки, ведущие к шалашу, и искоса глянул на нее. – Кто пойдет первым?
– Вы шутите!
– Если вы вторглись в мои владения, не вижу оснований, почему бы мне не сделать то же самое.
Плотники, которые срубили ей это убежище, потрудились на славу, отметил
Ян, оказавшись в шалаше и оглядывая оттуда окрестности. Ему пришлось основательно пригнуться, но Элизабет, даже став взрослой, могла стоять здесь в полный рост.
– А что в этом маленьком сундучке? Она встала за ним, улыбаясь.
– Я как раз пыталась вспомнить это, когда забралась в ваш сундук. Сейчас поглядим. Как я и думала, – сказала она, открыв крышку. – Моя кукла и чайный сервиз.
Ян улыбнулся, но перед его глазами встала маленькая девочка, которая росла в полном довольстве, но совершенно одна, – ее семьей были куклы, а друзьями – слуги. По сравнению с ее его детство было куда более светлым.
– Мне осталось показать вам только одно место, – сказала Элизабет, когда они спустились с дерева и пошли к дому.
Ян постарался отвлечься от мыслей о ее безрадостном детстве. Они обогнули угол дома и вышли на задний двор, здесь Элизабет остановилась и грациозно обвела рукой раскинувшийся вид.
– Большая часть этого – мой скромный вклад в Хэвенхёрст, – горделиво сказала она.
Ян застыл, объятый благоговением и нежностью. Перед ними раскинулся изумительный сад, превосходивший своей роскошью и разнообразием красок все, что до сих пор видел Ян. Предыдущие владельцы Хэвенхёрста вкладывали в него деньги и камни, но Элизабет привнесла захватывающую дух красоту.
– Когда я была девочкой, – тихо призналась она, глядя на сбегающие к реке сады и холмы за ними, – я думала, что это самое красивое место на земле. –
Смутившись от своего наивного признания, она нерешительно подняла на него глаза. – А какое самое красивое место видели вы?
Оторвав взгляд от этого фантастически красивого сада, Ян посмотрел на красоту, которая стояла перед ним.
– Самое красивое место, – хрипло проговорил он, – там, где находитесь вы.
Он увидел, как порозовели от удовольствия ее щеки, но когда она заговорила, в ее голосе звучало сожаление:
– Вам не обязательно говорить мне такие вещи, вы же знаете – я все равно сдержу свое слово.
– Знаю, – сказал Ян, с трудом удерживаясь, чтобы не осыпать ее клятвами в вечной любви, которым она все равно не поверит. – Как знаю и то, что мне, а не вам, предстоит соблюдать массу всяких условий нашей сделки, – с улыбкой добавил он.
Она искоса бросила на него смеющийся взгляд.
– Знаете, временами вы бываете на удивление снисходительны. Ведь если честно, то к концу нашего торга я называла условия только для того, чтобы посмотреть, как далеко вы готовы зайти.
Выслушав это признание, Ян выглядел весьма озадаченным.
– Да? А у меня создалось впечатление, что каждое из этих условий имело для вас первостепенную важность и что в случае, если бы я не согласился с каким – нибудь из них, вы могли бы совсем отказаться от сделки.
Она удовлетворенно кивнула.
– Я очень надеялась, что вы именно так это воспримете. Почему вы смеетесь?
