Дункан не шевелился; в напряженной тишине он смотрел на племянника, стоявшего у окна с крепко сжатыми веками в позе человека, растянутого на дыбе.
Наконец Ян заговорил, и его голос прерывался от волнения, как бы с трудом выходя из него.
– Это женщина сказала или это твое мнение?
– О чем?
Прерывающимся голосом он спросил:
– Она сказала тебе, что Элизабет была влюблена в меня два года назад, или это ты так думаешь?
Ответ явно так много значил для Яна, что Дункан чуть не улыбнулся. В этот момент, однако, священника больше всего беспокоили две проблемы, которые стремился разрешить. Он хотел, чтобы Ян женился на Элизабет и исправил то зло, которое причинил ей, и он хотел, чтобы Ян примирился со своим дедом. Чтобы сделать первое, Торнтону необходимо сделать второе, так как дядя Элизабет, очевидно, решил, что ее муж по возможности должен иметь титул. И так сильно Дункан желал и того и другого, что чуть не солгал, чтобы помочь делу, но законы совести запрещали это.
– Это было мнение мисс Трокмортон-Джоунс, когда она находилась под влиянием опия. Но это также и мое мнение, основанное на всем, что я заметил в характере и поведении Элизабет по отношению к тебе.
Он ждал еще одну длинную минуту страшного напряжения, прекрасно зная, в каком направлении сейчас будет работать мысль Яна, и тогда решился извлечь все возможное из своего преимущества с помощью жесткой методичной логики:
– У тебя нет иного выбора, кроме спасения ее от этого отвратительного брака.
Приняв молчание Яна за согласие, Дункан продолжал с большей убежденностью:
– Чтобы добиться этого, тебе придется убедить дядю не отдавать ее Белхейвену. Из того, что сказала мисс Трокмортон-Джоунс, и из того, что прочел своими глазами вон в той записке, я понял: дяде нужен титул для нее, и он предпочтет человека, имеющего его. Я знаю также, что это далеко не редкость среди дворянства, поэтому у тебя нет надежды убедить мистера Камерона в неразумности, если ты попытаешься сделать это. – Дункан следил, как его слова попадают в цель с силой, заставляющей Яна побледнеть, и сделал окончательный выпад. – В твоей власти, Ян, получить титул. Я понимаю, как глубока твоя ненависть к деду, но это больше не имеет значения. Или ты допустишь, чтобы Элизабет вышла замуж за этого презренного Белхейвена, или ты помиришься с герцогом Стэнхоупом. Или это, или то.
Ян замер, его ум был охвачен яростным сопротивлением самой идее примирения с дедом. Дункан наблюдал за ним, зная, какая битва бушует в нем, и в страшном напряжении ждал, когда племянник примет решение. Священник увидел, как Ян склонил свою темную голову, как сжались кулаки. Когда он, наконец, заговорил, его гнев обрушился на деда:
– Этот несчастный сукин сын, – презрительно сказал Ян сквозь сжатые зубы. – Через одиннадцать лет он все же добьется своего. И все потому, что я не сумел держаться в стороне от нее.
Священник едва смог скрыть радостное облегчение.
– Есть вещи и похуже, чем женитьба на чудесной молодой женщине, которая к тому же обладает великолепным здравым смыслом, чтобы влюбиться в тебя, – возразил Дункан.
При этих словах Ян чуть не улыбнулся. Но это, однако, длилось лишь мгновение, так как действительность обрушилась на него, сложная и приводящая его в бешенство.
– Какие бы чувства ни питала Элизабет, это было давно. Все, что она хочет теперь, – независимость.
Священник удивленно поднял брови и усмехнулся:
– Независимость? Серьезно? Какая странная мысль для женщины. Я уверен, ты сможешь избавить ее от таких фантастических идей.
– Не рассчитывай на это.
– Независимость чрезвычайно переоценивают. Дай ей независимость, и она возненавидит ее, – предположил Дункан.
Ян почти не слышал его, ярость от капитуляции перед дедом со страшной силой вновь нарастала в нем.
– Черт его побери, – произнес Торнтон убийственным шепотом. – Да пусть он сгниет в аду вместе со своим титулом.
Улыбка не исчезла с лица Дункана, когда он сурово сказал:
– Возможно, что страх «сгнить в аду», как ты оригинально выразился, и заставил его поспешить объявить тебя сейчас наследником. Но подумай, он делал попытки примириться в течение более чем десятка лет, – задолго до того, как стал жаловаться на болезнь сердца.
– Он опоздал на десять лет, – проворчал Ян. – Отец был законным наследником, а этот старый ублюдок не раскаялся до тех пор, пока отец не умер.
– Я все это хорошо знаю. Однако дело не в этом, Ян. Ты проиграл битву за возможность оставаться в стороне от него. Ты должен проиграть ее с тактом и достоинством, приличествующими твоему благородному происхождению, как бы это сделал твой отец. Ты по праву самый близкий родственник герцога Стэнхоупа. И ничто не может этого изменить. Более того, я глубоко верю, что твой отец простил бы герцога, если бы ему представился такой случай, как тебе.
В неукротимом гневе Ян отошел от стены.
– Я не отец, – резко произнес он.
Священник, опасаясь, что Ян колеблется, твердо сказал:
– Нельзя терять время. Вполне возможно, ты приедешь к деду только для того, чтобы услышать, что он уже сделал то, что намеревался сделать на прошлой неделе – назвал нового наследника.
– Есть и другая такая же не меньшая возможность после моего последнего письма к нему: мне скажут убираться к черту.
– К тому же, – сказал священник, – если ты не поспешишь, то можешь приехать после свадьбы Элизабет с этим Белхейвеном.
Минуту, показавшуюся бесконечной, Ян колебался, а затем быстро кивнул, сунул руки в карманы и неохотно начал подниматься по лестнице.
– Ян? – окликнул его священник.
Торнтон остановился и повернулся к нему.
– Что еще? – раздраженно спросил он.
– Мне нужно знать, как доехать до дома Элизабет. Ты поменял невест, но, как я понимаю, я все еще имею честь совершить церемонию в Лондоне?
В ответ племянник кивнул.
– Ты поступаешь правильно, – сказал спокойно священник, не в силах избавиться от страха, что гнев Яна заставит его намеренно вызвать враждебность старого герцога. – Каким бы ни оказался твой брак, у тебя нет выбора. Ты сломал ее жизнь.
– В большей степени, чем ты думаешь, – коротко бросил Ян.
– Ради Бога, что это значит?
– Я – виновник того, что ее опекун сейчас дядя, – сказал он с хриплым вздохом. – Ее брат не сбежал, чтобы избежать долгов или скандала, как, очевидно, думает Элизабет.
– Ты – виновник? Как это могло случиться?
– Он вызвал меня на дуэль, а когда не смог убить на честной дуэли, то пытался еще дважды – на дороге – и оба раза был очень близок к достижению своей цели, поэтому я велел бросить его на борт «Арианны» и отправить в Индию, чтобы он посидел там.
Священник побледнел и опустился на диван:
– Как ты мог так поступить?
Ян замер. От несправедливого упрека к нему вернулась холодность.
– Было только два выхода: я мог позволить ему продырявить мне спину или передать его властям. Но я не хотел, чтобы его повесили за чрезмерную решимость отомстить за сестру, а просто хотел убрать его с дороги.
– Но два года?
– Он должен был бы вернуться раньше, чем через год, но «Арианна» получила повреждения во время
