шторма и встала в Сан-Делоре на ремонт. Там мистер Камерон спрыгнул с корабля и исчез. Я полагал, что как-нибудь он вернется сюда. Я не имел понятия, – закончил Ян, поворачиваясь и снова направляясь наверх, – что он не вернулся, пока несколько минут назад ты не сказал об этом.
– Господи Боже! – сказал священник. – Нельзя было бы обвинять Элизабет, если бы она возненавидела тебя за это.
– Я не намерен предоставить ей такую возможность, – ответил Ян сурово, предупреждая священника не вмешиваться. – Я найму сыщика, чтобы найти его, а после того, как узнаю, что с ним случилось, скажу тебе,
Здравый смысл Дункана боролся с его совестью, и на этот раз совесть потерпела поражение.
– Вероятно, это лучший выход, – неохотно согласился он, зная без сомнения, как трудно будет Элизабет простить Яну еще одно и более тяжелое прегрешение против нее. – Все это было бы намного проще, – добавил он со вздохом, – если б ты пораньше узнал, что случилось с Элизабет. У тебя много знакомых в английском обществе. Как случилось, что тебе не сказали об этом?
– Прежде всего меня не было в Англии почти год после этого эпизода. Во-вторых, – добавил презрительно Ян, – среди тех, кого так смешно называют высшим обществом, дела, касающиеся кого-либо, никогда с ним не обсуждаются. Они обсуждаются с другими, прямо за его спиной, если удается.
Ян смотрел на необъяснимую улыбку, появившуюся на лице дяди.
– Оставив в стороне сплетни, ты считаешь их необычайно гордой, властной, самоуверенной группой людей, ведь так?
– Большей частью да, – коротко ответил Ян, повернувшись, и зашагал по ступеням.
Когда дверь за ним закрылась, священник обратился к пустой комнате.
– Ян, – сказал он, и его плечи затряслись от смеха, – тебе нужно иметь титул – ты рожден для него.
Однако через минуту он стал серьезным и поднял глаза к потолочным балкам, лицо его выражало возвышенные чувства и удовлетворение.
– Благодарю Тебя, – сказал он, обращаясь к Небу. – Ты довольно долго не отвечал на первую молитву, – добавил он, имея в виду примирение с дедом Яна, – но Ты удивительно быстро ответил на вторую, об Элизабет.
Глава 18
Четыре дня спустя около полуночи Ян, наконец, добрался до гостиницы «Белый Конь». Оставив лошадь конюху, он прошел в гостиницу, минуя общий зал, полный крестьян, распивающих эль. Хозяин гостиницы, толстый мужчина с грязным передником вокруг живота, бросил на вошедшего оценивающий взгляд, на его черный дорогого покроя камзол, сизо-серые бриджи для верховой езды, на суровое лицо и мощную фигуру, и благоразумно решил, что не надо брать с гостя деньги за комнату вперед – благородные люди иногда воспринимают это как оскорбление.
Через минуту, после того, как мистер Торнтон заказал ужин в свою комнату, хозяин поздравил себя с мудрым решением, потому что его новый гость осведомился о великолепном имении, принадлежащем известному местному дворянину.
– Как далеко отсюда Стэнхоуп Парк?
– Около часа езды, господин.
Ян был в нерешительности: поехать ли туда утром неожиданно и без предупреждения, или послать записку.
– Мне нужно, чтобы утром отнесли туда записку, – сказал он после некоторого колебания.
– Я пошлю своего сына лично отвезти ее. В какое время она должна быть доставлена в Стэнхоуп Парк?
Ян снова заколебался, зная, что избежать этого нельзя.
– В десять часов.
На следующее утро Ян стоял в одиночестве в отведенной ему гостиной, не обращая внимания на завтрак, который уже давно принесли ему. Он посмотрел на часы.
Вот уже три часа, как уехал посыльный – почти на целый час больше, чем ему требовалось, чтобы вернуться с ответом из Стэнхоупа, если вообще будет ответ. Он отложил в сторону часы и подошел к камину, мрачно похлопывая перчатками для верховой езды по бедру. Ян не имел представления, находится ли его дед в Стэнхоупе, назначил ли старик уже другого наследника и теперь откажется принять Яна, чтобы отомстить за то, что в течение десяти лет тот отвергал все предложения помириться. С каждой проходящей минутой Ян все больше склонялся к тому, чтобы в это поверить.
За его спиной в дверях появился хозяин и сказал:
– Мой сын еще не вернулся, хотя уже давно пора. Я должен буду взять с вас больше, мистер Торнтон, если он не вернется в течение часа.
Ян взглянул через плечо на хозяина и сделал сверхъестественное усилие, чтобы не оторвать ему голову.
– Оседлайте и приведите мою лошадь, – отрывисто ответил он, не зная определенно, что будет теперь делать. Ян и в самом деле предпочел бы, чтобы его публично высекли, чем писать ту короткую записку своему деду. Сейчас от него отмахнулись как от просителя, и это приводило его в ярость.
Позади него хозяин гостиницы хмуро и с подозрением смотрел прищуренными глазами в спину Яна. Обычно мужчины-постояльцы, приезжавшие без собственной кареты или даже без слуги, должны были платить за комнаты сразу по приезде. В данном случае хозяин гостиницы не потребовал платы вперед, потому что этот особый гость говорил четким, властным тоном богатого джентльмена, и потому, что его одежда своими тканью и покроем безошибочно свидетельствовала об элегантности и дорогом портном. Однако сейчас, когда Стэнхоуп Парк отказывается даже ответить этому человеку, хозяин пересмотрел оценку состояния своего гостя и был склонен остановить его, если тот попробует вскочить на лошадь и ускакать, не уплатив наличными.
Не сразу заметив, что хозяин гостиницы все еще здесь, Ян отвел взгляд от въездных ворот.
– Да, что еще?
– Вот ваш счет, господин. Я хочу оплаты сейчас.
Его алчные глаза широко раскрылись от удивления, когда гость вынул толстую пачку денег, выдернул из нее достаточно банкнот, чтобы покрыть стоимость проживания за одну ночь, и сунул их ему.
Ян подождал еще тридцать минут и признал тот факт, что его дед не собирается ему отвечать. Разъяренный тем, что зря потратил драгоценное время, он вышел из гостиной, приняв решение ехать в Лондон и купить расположение дяди Элизабет. Его внимание было поглощено перчатками для верховой езды, которые надевал, и Ян прошел через общий зал, не заметив, как внезапное волнение пронеслось по залу, как шумные крестьяне, пьющие за обшарпанными столами эль, повернулись и в благоговейном молчании уставились на дверь. Хозяин, который всего лишь несколько минут назад смотрел на Яна так, словно тот мог украсть оловянную кружку, сейчас стоял в нескольких футах от открытой входной двери и с отвалившейся челюстью взирал на Торнтона.
– Мой лорд, – воскликнул он, а затем, как бы не в силах произнести ни слова, толстяк широким жестом указал на дверь.
Ян перевел взгляд с последней пуговицы на своей перчатке на хозяина гостиницы, который сейчас почтительно кланялся, затем взглянул на вход, где неподвижно стояли два лакея и кучер, одетые в зеленые с золотом парадные ливреи.
Не обращая внимания на удивленные взгляды крестьян, кучер выступил вперед, низко поклонился Яну и прокашлялся. И низким, полным значительности голосом передал послание герцога:
– Его светлость герцог Стэнхоуп приказал мне передать его сердечное приветствие маркизу Кенсингтону, и сказать, что он с большим нетерпением ожидает вас в Стэнхоуп Парке как можно скорее.
Приказав кучеру обратиться к Яну как к маркизу Кенсингтону, герцог только что объявил Торнтону и
