Героин

раньше таким ворота дегтем мазали. И не боятся, позорницы!

— Пожилой следователь, да вы борец за смешанные однополые браки, как я погляжу. Так где же стихи?

— Мои стихи? Антонина, тебе правда нравится?

— По крайней мере больше, чем ваши эротические воспоминания о моей матери.

— Так ведь свадьба, Антонина. Ахмед жениться на Оксане. Оксана, невестушка моя, я не знаю, чему вас учили в бане, но с сегодняшнего дня вы обязаны крепко зарубить у себя на курносом носике: Семья — это не таинство, а форма взаимоотношений между людьми. И, как мудро говорит ваш жених Ахмед, главное в семье — это не число жен, а взаимоуважение всех супругов и должное воспитание потомства.

— Пожилой следователь, умоляю, переходите к стихам. А главное — не стесняйтесь.

— Это я то стесняюсь? Да я вообще никогда не стесняюсь. Вот помню… не надо каблуком мне по ноге бить, гражданка Копытова, я все понял. Пусть Тонька сегодня крокодиловыми слезами умоется, сама на это меня толкнула. Стих посвящается девушке по имени Зина.

Да здравствует в трусах крапива!
Пусть жжет и жалит — не беда!
Я наливаю деве пива
Примерно, эдак, литра два.
Она ведется как дурная
На эти скромные дары.
В трусы мне руки запуская…

— Тамара, перестань! Я и Зины то никакой знать не знаю, это же образ поэтический, метафора.

— А я, вспоминая ее бюст, подумал было, что это гипербола.

— Капитан, мало того, что вы меня на работе подсиживаете, так вы еще и к моей жене пристаете?

— Вы мне льстите, папаша. Впрочем, товарищ пожилой следователь, ты прав. Нам героина не нужно. Нам нужны нормальные узбекские дети. Женского пола, естественно.

— Ах, мальчики, призываю вас не ссорится. Все равно во всем мы виноваты. Я всегда призывала к тому, чтобы девочки раздвигали бы ножки пошире — глядишь, и мальчики меньше ругались бы.

— Нет, я смотрю даже это уже не поможет. Поясной поклон вам, братья-алкоголики. Я хотел сказать, что сейчас, если уголовные авторитеты не вмешаются, милицейские начальники, по пьяни, глотку друг другу перегрызут. Олигарх, Саранча, помогите мне развести их в разные углы ринга. Да-да, действительно. Пожилой следователь чуточку перебрал и ушел на балкон проветрить желудок. А пока мы, если уж сегодня пошел вечер русского романса, послушаем моего лучшего друга Верстака.

— Да ладно тебе, Челюсть!

— Верстак, рукописи не горят в любом случае, клянусь мамой. О публикации твоих стихов я уже договорился. Поэтический сборник будет называться «Мой друг Верстак как стихийный выразитель невразумительных народных чаяний». Сама Анастасия Аполлинарьевна, которая твёрдой редакторской рукой перед публикацией чуть причесала стиль, убрала повторы, технические погрешности всякие… Так вот сама Анастасия Аполлинарьевна назвала поэзию моего друга Верстака «магические словосочетания». Так что не стесняйся, брателло.

— Супруге Челюсти Ире посвящаю.

— Ах, Верстак, я буквально тронута. А вы и стихи пишите? Ну прошу вас, Верстачок!

— Ладно уж. Слушайте.

В мозгу туман и в животе позывы,
Упился я сегодня в дугаря.
А что же мысли?
Мысли мои живы!
Обычные мыслишки блатаря…
Где денег взять и где надыбать бабу.
Куда податься, чтобы переспать,
А то опять погонят по этапу,
И жизнь отнимут — ну мне на…!

* * *

— Вы уверены, что серьезную беседу не стоит отложить?

— Ахмед, я не на столько пьян, как вам кажется. Приступим.

— Ахмед, а о чем я буду говорить с этим пьяненьким дедком? И почему я должна делать в день нашей свадьбы?

— Потому что, голубушка, меня время поджимает. В дальнейшем, кстати, прошу называть меня не дедком, а пожилым следователем.

— Врешь.

— Подождите Ахмед. Оксана, вот мое удостоверение. В беседе, кроме вашего супруга Ахмеда, примет участие еще эта женщина. Ее зовут Елена Юрьевна.

— Можно просто Лена.

— А она то что в этом понимает? Она вообще знает, что значит ширяться?

— «Ширяться» — это значит принимать наркотик внутривенно. Чича, Оксана, как у вас, у меня уже давно отсутствует, в я вполне в теме.

— Елена Юрьевна, о чем вы говорите?

— Чича — это незаживающая ранка над веной, в которую постоянно производятся инъекции. А у Оксаны, как я заметила, чича на метро сидит.

— На метро?

— Метро — это подмышечный сосудистый пучок, куда делаются инъекции, когда поверхностные вены уже из строя вышли от большого количества уколов. Оксана, я ничего не путаю?

— А ты то красная, как я посмотрю. И тебе то что до того, что арыки у меня забиты?

— Арык — это вена, как объект, в который производится инъекция, как я понимаю?

— Пожилой следователь, вы делаете успехи. Термин «красная», кстати, означает наркодилершу, находящийся под покровительством правоохранительных органов. А «красная точка» — место торговли наркотиками с ведома сотрудников милиции.

— Оксана девушка, оказывается, не только красивая, но и сообразительная. Вы сегодня удачно женились, Ахмед.

— Я никого вам не выдам, пожилой следователь.

— Почему, Оксана?

— Меня убьют.

— Оксана, как, по вашему мнению, к вам относится Ахмед?

— Ахмед меня любит. И я его тоже. А то, что он узбек — это мое личное дело.

— Понятно. Но я не об этом. Сможет ли, по вашему мнению, Ахмед вас защитить при необходимости?

— Легко даст по морде многим.

— Оксана, не знаете, за кого вы сегодня вышли замуж.

— А мне все равно.

— И все-таки. Ахмед, при желании, конечно, легко и убить может многих. Кого угодно почти.

— Ладно, меня ломает, раскумариться давно пора уже. Гости разошлись, слава Богу, сейчас ширнусь