состава преступления, честное слово.
— Закрыли бы его за недостаточностью улик. Зато представьте. Вы, разгоряченный, выскакиваете из сауны с благородной целью броситься в ледяную воду и неожиданно натыкаетесь носом на хорошо прожаренную задницу свежеповешенного сутенера. Ну, где вы еще найдете такую сауну?
— Ахмед, вы плохо думаете о работниках милиции. Закрыть дело за недостаточностью улик означает признаться в своей некомпетентности. Сделать это мне не позволяет профессиональная гордость. Может быть «честь мундира» для ничего не значат, но для меня это святое. Кстати, а слово «пожилой следователь» не производит впечатление чего-то мужественного, сильного? Нет? Ну и ладно. Что-то мы все обо мне, да обо мне. Оксана, а что вы о Челюсти можете сказать?
— Рыжий блондин с голосом вечно ноющего интеллигента. Старается соблюдать спортивную форму, но страдает ожирением. «Если простуда вас одолела, то вот вам пурген. А еще лучше просите у знакомого врача вколоть успокоительное». В этом весь Челюсть. И не откажет в помощи, но и не поможет. Некогда щуплый подросток-форточник, потом врач-нарколог и не педераст в хорошем смысле этого слова…
— Оксанка!
— Не буду, Ахмед, не буду. Ты представляешь Лена, мой мусульманин запретил мне беседовать на темы любви с посторонними людьми. Представляешь?
— Представляю. Мой Аптекарь, чистокровный русак и неверующий православный христианин, запретил мне курить. Вообще! Как тебе? Нарцисс в розовом боа, блин. Кстати, кудесница, а о моем что ты можешь сказать?
— Твой Аптекарь беден телом, но не пигмеи духа. Я, правда, не вижу, какого он пола и возраста, но могу сказать одно — у него очень и очень много денег. Значительно больше, чем у всех взятых вместе финансовых, а значит и уголовных воротил нашего города. Кроме того, он политически подкован и не близорук.
— Глупости, пророчица, ты глаголешь. Во-первых, он не так уж беден телом. Между нами, девочками, впервые увидев его член, я невольно ахнула. И до встречи с ним я, признаться, не была апатичной монашкой, мне есть что вспомнить. Но, и это необходимо подчеркнуть особо, моему теперешнему повелителю удалось меня приятно удивить. Теперь относительно денег. Из мухи слона всё же можно сделать, и иногда это даже весьма полезный вид занятий. Я допускаю, что он может быть богаче того или иного обитателя Сковской Барвихи… Но чтобы быть сказочно богатым? Увы, я этого не ощущаю. И потом, что значит: «политически подкован»?
— Будучи идейным БОМЖом, он остается активно практикующим патриотом-государственником. Что естественно, так как известно, главными носителями нравственности и духовности являются БОМЖи и социальное дно.
— Зря вы так, Оксана, шутите над серьезным политическим деятелем современной эпохи. Который, к тому же, еще и не почил… Но да ладно.
— Погодите, пожилой следователь, я тоже хочу спросить. Оксанка, вот ты такая умница, все про всех знаешь. Объясни мне такую вещь, как ты безошибочно определяешь, сидел человек в тюрьме или нет? Научи меня, я тоже так хочу.
— Как определить, сидел ли человек в тюрьме? Лена, все гораздо проще, чем ты думаешь. Можно по татуировке определить, по выбитым передним зубам. Есть характерные признаки и в душевной сфере. В местах лишения свободы вся общественная жизнь заключенных вращается вокруг гомосексуальной тематики. Любой заключенный должен все время выявлять скрытых гомосексуалистов, если не хочет, чтобы на него самого не пало это подозрение. Со временем это входит в кровь и плоть и проявляет себя даже через много лет после выхода из лагеря.
— Вот, элита подзаборная! Тонкое наблюдение между прочем.
— Я элита подзаборная, зато вы дворяне столбовые. Третье поколение пожилых следователей. Еще дедушка, небось, комиссарил на Сковщине?
— Я то? Я природный пролетарий, сын рыбака и доярки, чистокровный лимитчик, ПТУшник без страха и упрека, гопник шестого разряда. Ты кого тут буржуазной сущностью попрекаешь, Оксана? Кукла Барби ты полногрудая после этого. А откуда вы все это знаете, Оксана?
— Обычно я гадаю по пятнам на трусах. Но вам, пожилой следователь, я могу погадать по тампону. Кстати, а к чему все эти расспросы?
— Видите ли, Оксана. Вас супруг Ахмед сообщил мне, что вы удивительно глубоко осведомлены о состоянии дел в уголовном мире нашего города. Я, изначально, в это не очень поверил, объяснив это необъективностью влюбленного в вас Ахмеда, но все же решил проверить. Путем этих дурацких расспросов. И убедился в том, что вы девушка…
— После выхода замуж за Ахмеда я из разряда девушек переместилась в разряд дам.
— Извините. Что вы дама весьма наблюдательная, приближенная к источникам информации и остренькая на язычок.
— Остренькая на язычок в каком смысле?
— О, Господи. Я никогда не говорю о сексе с мало знакомыми дамами, Оксана. Ни до, ни после. В смысле остроумная.
— Ну и?
— И мне бы хотелось поглубже узнать закулисную жизнь городской бани.
— Но, как вы понимаете, пожилой следователь, моя феерическая карьера в бане прервалась в связи с выходом замуж.
— Вот и хорошо. Таким образом, вы несколько абстрагировались от банной текучки и можете комплексно и объективно описать ситуацию.
— Тема городской бани огромна и неисчерпаема. Что вас конкретно интересует?
— Оксана, у нас время есть, и я позволю себе начать издалека. На сегодняшний день в нашей стране остро стоит проблема безнадзорности и беспризорности. Даже по самым приблизительным подсчетам, в нашей стране более 700 тысяч детей-сирот, 2 миллиона подростков неграмотны, более 6 миллионов несовершеннолетних граждан России находятся в социально неблагоприятных условиях.
— Ну и при чем тут баня?
— Не перебивайте меня Оксана. Я человек пожилой, а потому нудный. Вам придется с этим смириться. Так вот. В семьях у нас, как правило, один ребёнок, и, как правило его растит, кормит и поит одна мать.
— Вы слишком мрачно смотрите на мир, пожилой следователь. К примеру, моя мама одна кормила и меня, и моего больного брата.
— Да? Это вселяет оптимизм. Но я все-таки продолжу. Так вот, ежегодно 60–70 тысяч преступлений, совершенных детьми, не достигшими возраста привлечения к уголовной ответственности. Причем. Многие из этих детей используются именно в сфере незаконного оборота наркотических препаратов. В последнее время наши сковские наркоманы приходят к пустырю, расположенному между баней и цыганским поселком, с целью сделать себе внутривенную инъекцию наркотика. В дальнейшем этот процесс назовем «вмазаться». Или «втюхаться», если вам так будет угодно. Благо в баню у нас ходить никому не запрещено. И обращаются эти страждущие к взрослому дяденьке, обычно цыганской национальности, в дальнейшем мы будем называть его «барыга», с просьбой приобрести, к примеру, герыч. То бишь, героин. Или, если с деньгами пока не все в порядке, то хотя бы ханку, то есть опиум-сырец. И что же отвечает им представитель певческого таборного народа? Он им ничего не отвечает и молча берет деньги. Что, прошу особо отметить, само по себе никоим образом не является действием противоправным. Таким образом задерживать барыгу у нас нет никаких оснований, да и обыскивать его бессмысленно, так никаких наркотиков, естественно, у него нет. Получив деньги, он поднимает руку и делает некий жест. А наркоман, палимый солнцем и поливаемый дождем, отходит от него в сторону. Вроде бы ни с чем. Но тут из кустов выскакивает жизнерадостное чумазое дитяти лет этак девяти, и быстро сует наркоману пакет (он же корабль). То бишь спичечный коробок с марихуаной. Или фитюльку, то есть упакованную дозу героина, или просто чек, то есть просто порция героина. В результате в сухом остатке мы имеем следующее. У барыги порошка не бывает, а потому привлечь его невозможно. У шустрой дитяти порошок есть, но привлечь к уголовной ответственности и его нельзя по причине крайнего малолетства. И, наконец, наркомана также нельзя привлечь к уголовной ответственности. Единовременно находящаяся в его руках доза меньше, чем
