— Так и оставил. Короче, или не разобрался он, или стриптизершу эту просто отдавать не хотел. Гаврюша этот периодически заставлял ее ему личное обслуживание устраивать. После чего она в синяках ходила и в полосах от плетки. Короче, послал он Ахмеда публично, причем в грубой форме. Выпятив при этом и национальный вопрос. Это чей тут такой? Мол, я не скин, хотя лыс, но тут не могу сдержаться. Да мой дедушка… да самых честных бабушек… А тут Самарканд какой-то, на лобке борода из хлопковой ваты… Или ты различия между мужчиной и женщиной не понимаешь, заветное не бережешь? Да вас некому… да мне и некогда…
— Совсем братан устал на голову. Демагог с дефектом дикции, блин, полное отсутствие связи между тезисами и аргументами. Унизил авторитетного блатного, причем прилюдно, пидор в чешках. Я всегда чувствовал бурлящий в его жилах духовный гомосексуализм, хоть он не одну юбку не пропускал. Славы всем хочется, народного признания! Болтун. «Ура» и ни одного пострадавшего, совсем не думал что делает. И чем его голова забита была?
— Теперь его голова забита не чем-то, а кем-то. К стене общественного туалета.
— Умер, что ли, слава Богу?
— Убили. Прямо в больнице. А сколько юных дев сна лишил! И по любви, и насильно.
— Ладно, мы отвлеклись. Дальше что было? С Ахмедом в тот день всего трое было, столик они заказали в бане, в нашем стриптиз-баре. Опасаться, казалось бы, нечего. Но, оказалось, у них автоматы были, короткие такие, свободно в сумке прячутся.
— Знаю, это израильские «узи». Мне тоже когда-то предлагали, но я денег пожалел. А Саранча тогда ими своих людей вооружил.
— Ну вот, достали они эти автоматы, постреляли в потолок. Все, кто там был, быстро на пол и легли. А кто вне стриптиз-бара был, в штаны наложили и по щелям попрятались. Ахмед, подругу эту, конечно, забрал. А молодого этого, который его при всех его унизил, чуть не изувечил. Тот до сих пор в больнице лежит.
— Это все я помню. Мы же перетирали этот вопрос. Я приказал войны с бригадой Ахмеда тогда не начинать. Во-первых, наверняка и Саранча в войну бы втянулся, а это уже серьезно. Во-вторых, из-за конфликта из-за бабы я вообще войну не начинаю, это мой принцип. Если бы они баню, к примеру, решили под себя подмять — это другое дело. А так — братаны быкуют из-за телки, разговаривать, в сущности, не о чем. Приехал Ночной Дрочащий, по моему приказу забил стрелку с Амедом, все перетерли и разошлись без пальбы. В этот раз. Ну и как эта история любви связана с погромом в бане?
— Напрямую. Девчонка эта, как я тебя говорил, наркоманка. А Ахмед из нее себе жену собрался сделать. Он ее запер, она у него там переломалась, а как в себя пришла, убежала.
— Убежала? Странно это, как же он ее упустить мог?
— Да ничего странного. Запал мужик на бабу, слюни распустил, пустил ее по лужайке попрыгать, она и убежала.
— Это может быть, дальше. А дальше произошло следующее. Прибежала эта кукла в баню и говорит шершавым языком ультиматума: «Каюсь. Но не путать с «какаюсь». Ну не молода, ну обжигалась… Заманили, понимаешь, рублем и новизной ощущений. Но я убежала от Ахмеда потому, что он мне героин не разрешает принимать. Я не дура, и понимаю, что через день-два люди Ахмеда меня найдут. У меня к вам такое предложение. Есть у меня пакет героина «Кандагар». Пол кило, в родной упаковке. Я за это прошу смешные деньги, но сразу и наличкой. Без денег из Скова я уезжать не могу. Захотите забрать порошок и меня кинуть — я буду вынуждена натравить на вас своего мужа. Вернусь к Ахмеду, жарко его поцелую и все расскажу. Убьете меня и заберете порошок — до Ахмеда это все равно дойдет, тогда точно на шашлык пойдете. Гаврику, кстати, Ахмед только анальный эспандер вставил, а не замочил, только потому, что я его об этом просила, сами видели».
— Короче, дали они ей за этот героин какие-то копейки и отпустили с миром.
— Это был действительно героин «Кандагар» в родной упаковке?
— Героин «Кандагар» в фабричной упаковке. И фирменный знак, три льва и надпись арабской вязью. Только пакет был распечатан. Она сказала, мол, отсыпала себе немного, для личного пользования, они и поверили. В действительности она отсыпала где-то килограмм, а вместо этого насыпала какой-то дряни. Какое-то лекарство, которое в вену вкалывают, когда рентген почек делают.
— Не дура.
— Не дура. И красивая. И жизненный опыт большой, переспала со всеми малыми народами РФ. Но одного она не учла, а может быть, просто не знала. Лекарство это абсолютно безвредное, но, после его приема, человек пару дней розовым писает. А среди наркоманов, оказывается, типа поверья есть. Кто розовым писать начинает, тот импотентом станет. Вроде бы когда-то тоже какую-то добавку в героин сунули, и потом люди писали розовым и импотентами стали. Короче, наркота городская, практически святые люди, совсем мозгами поехали, сбежалась к бане и подожгли ее. Теперь там пепелище и оттуда тянет калом и духами. Наши связываться с ними не решились — у них там не только ножи, у них там и стволы были. Да и толпа огромная. А когда наши из бани повыскакивали, их месить начали. Обколотый и обкуренный домашний скот только этого нетерпеливо и ждал. Пока ОМОН приехал пятерых кончили.
— Капитан, спорим на твой анус, что ты туп.
— Оставь мой анус в покое.
— Нет серьезно, ответь мне на один вопрос. Откуда у этой Клиторессы Вагиновны Аналовой пакет героина «Кандагар»? Это же пол кило порошка, он на дороге не валяется.
— Это трудно выяснить. У нее самой ничего не нашли и, естественно, она от всего отказалась. Баня сгорела, пакет исчез. Толи и пакет сгорел, толи унес кто — понять невозможно.
— Вот теперь, Капитан, слушай меня внимательно. Ты помнишь подругу, что когда-то везла нам из Москвы пять кило героина, а потом пропала вместе с товаром?
— Помню, конечно. Она с Золушкой сошли с поезда, попали в аварию, вскоре после чего Золушка родила. Индийское кино и немцы. Но те десять пакетов порошка мы так и не нашли. Как и саму подругу.
— А теперь внимательно следи за моими эмпирическими размышлениями, Капитан. Все, кто ее видел, говорили, что она красивая. По твоим словам, наша стриптизерша в бане обладает роскошной внешностью. И та и другая хорошо танцуют стриптиз. И та и другая законченные наркоманки. И, наконец, у той и другой были упаковки героина «Кандагар».
— То есть, Олигарх, ты хочешь сказать, что обе девушки — это одно и то же лицо?
— Приятно осознавать, черт подери, что офицер спецслужб снизошел до рассуждений простого советского дезертира. Тогда она залегла где-то в Скове и никуда не уехала. Ее же и в Москве искали, и в Скове, но не нашли. Потом она пришла работать к нам в баню стриптизершой, этим же она и в Москве занималась. А пакеты героина она спрятала и отбрасывает их, как ящерица хвост в случае опасности. Один она когда-то сбросила Саранче, другой сейчас нам.
— Ты гений, Олигарх. Я спешу поздравить тебя с прошедшим днём матери. Твои умозаключения — это какой-то гимн оптимизму и радости. Всего было десять пакетов по пол кило, два ушло, значит где-то в Скове хранятся еще восемь упаковок герыча. И я, кажется, знаю, где его искать.
— Где?
— Там, где когда-то последний раз видели намокшую девушку с роскошными грудями.
— Тамара, дай мне поесть чего-нибудь, я устал как собака.
— Что-то ты без настроения, мой повелитель. — «Мой повелитель». Значит, Лена уже сюда прибегала?
— Да. Она мне рассказала, что арестовали Аптекаря. Его скоро выпустят?
— Не думаю. Ты только Лене ради Бога об этом не говори. И я буду ей мозги втирать, что все будет хорошо, пусть родит спокойно.
— А что произошло?
— Капитан, не знаю почему, произвел обыск в аптеке. Ну, там, где Аптекарь когда-то работал. И при обыске в подвале аптеки, ну, где когда-то Аптекарь свою Лену держал, четыре килограмма героина нашли. Переиграл меня Капитан. Мы с Аптекарем те пакеты с героином, что когда-то Лена из Москвы привезла, там и прятали. Мне казалось, что это место надежное.
— Я обиделась и плачу. Мы уверены, что наше горе не оставит Вас равнодушными.
