Небось, построил помещение для бесед задушевных с удобным сливом для стока крови? А я тебя просил не делать этого. Вот нагряну как-нибудь с обыском, узнаешь у меня.
— Ты просил, я и не сделал, за этой дверью у меня просто склад. А с обыском ко мне приходить не надо. Тюрьма у меня, конечно, есть, в нашем деле без этого, как без брюк на морозе. Но расположена она не в моем доме, а на острове. Не Соловки конечно, но место уединенное и оборудовано добротно. Я тебе ее сам покажу, скоро прибудем.
Мирно беседуя, они на «Пираньи Пскова» доплыли на пристани, где был пришвартован «Титаник», пересели на яхту и плыли по направлению к острову. На острове находились рыболовецкий колхоз, где когда-то родился и вырос пожилой следователь и пионерский лагерь «Зарница», когда-то большой и оживленный, а ныне заброшенный в связи с отсутствием пионеров.
— Проплывая по направлению к пионерскому лагерю «Задница», хотелось бы ознакомить тебя с общей концепцией моего бизнеса.
— К пионерскому лагерю «Зарница», — механически поправил Саранчу отвлекшийся на воспоминания детства пожилой следователь.
— Мой бизнес строиться на трех уровнях, — продолжил Саранча, — первый уровень, это обрусевший до корней волос узбек занимается легальным бизнесом. Чинит автомобили, держит шашлычные, вышивает крестиком национальным мусульманские узоры. Максимум, на что он способен, это злостное укрывание доходов от налогообложения. Этой уровень мы сейчас с тобой обговорим.
Уровень второй. Мерзавец-узбек занимается преступным бизнесом. Он переправляет нелегальных иммигрантов из переживающих временные трудности среднеазиатских республик в текущие молоком и медом страны Общего Рынка. Естественно за деньги. Для этого и служит его флотилия, состоящая из «Титаника» и «Пираньи Пскова». Здесь все правда. Нелегальные иммигранты скоро радушно встретят нас в бывшем очаге культурного отдыха советской пионерии с неблагозвучным названием. Милиция об этом знает, но за руку схватить проходимца узбека не может. Тем более что он ужасный взяточник.
Третьи уровень. Саранча, фигура в преступном мире легендарная, руководит псковским участком наркопровода Афганистан — Европа. И толпа нелегальных иммигрантов лишь прикрытие для того, чтобы перевозчики наркотиков могли спокойно в этой толпе затеряться. Об этом знает очень узкий круг людей.
— И четвертый уровень этого замечательного бизнес сооружения, о котором знаю лишь Саранча и пожилой следователь? Не томи, Саранча, говори, раз начал, — пожилой следователь с чувством откусил кусок огромного персика, который подала ему девушка. Персик оказался сочным, и струйка сока брызнула на ее платье. Виновата улыбнувшись, она поставила тарелку с фруктами на стол и подала пожилому следователю салфетку.
— Есть и четвертый уровень, о котором знают только ты и я, — не стал спорить Саранча, — вспоминать о нем мы будем очень редко. Я знаю, ты открыл личную программу защиты свидетелей. Тех своих осведомителей, над которыми нависла опасность, ты отправляешь в Израиль. Иногда по этому пути должны пройти те люди, которых я тебя укажу.
— Зачем? — удивился пожилой следователь, — ведь у тебя есть отлаженная дорога из грек в варяги.
— На Востоке есть такие люди, которых и в Европе найдут и убьют. И полиция не одной европейской страны не будет вмешиваться во внутренние мусульманские разборки. Особенно в том случае, если они густо замешаны на политике. И только в Израиль организация праведных бойцам за веру не полезет.
— Ясно, — кивнул головой пожилой следователь.
— Но здесь, слава Аллаху, говорить пока не о чем, — продолжил Саранча, — а поговорим мы о первом уровне. Чтобы стать уважаемым псковским бизнесменом, мне нужна твоя помощь.
— В первую очередь тебе нужен хороший бухгалтер, — сказал пожилой следователь, — грамотный и надежный. Есть у меня на примете одна толковая барышня. Только кончила институт. Ее папа руководит сбором налогов в нашем городе. Собственно, у него есть другая семья. О том, что она его дочка, почти никто не знает. Потому и появление ее на какой-то заметной должности выглядело бы странным. А в качестве твоего бухгалтера она бы была незаменима. Через нее видный бизнесмен, который так тяготится налогами со своих торговых точек, и подружиться смог бы с главным псковским налоговиком.
— Видный бизнесмен подружиться с главным псковским налоговиком, — заверил пожилого следователя Саранча, — обязательно. А где живет мой главный бухгалтер?
— Твой главный бухгалтер живет в коммунальной квартире. Тебя это не смущает?
— Какая гадость эти коммунальные квартиры! — театрально воскликнул Саранча, — Вот тебе телефон, договорись о встрече.
— И еще, — продолжил пожилой следователь, — возле вокзала есть одно заброшенное помещение бывшего ресторана. Хорошо бы, чтобы там открылся не просто ресторан узбекской кухни, а настоящий клуб, куда бы собирались выходцы из Средней Азии, живущие в Пскове. А то ходят они замкнутые, неприкаянные. Даже информатора в их среду невозможно внедрить. Что там у них происходит, чем дышат — одному Богу известно. Кто что сделал, где кто скрывается, ничего узнать невозможно. А я мент, мне все интересно.
— Собственного повара не пожалею, — пообещал Саранча, — как самсы готовит, сам знаешь, пробовал сегодня. У него семья большая, они управятся. Да и тебя угостят, когда зайдешь.
— Зайду обязательно, — пообещал пожилой следователь, — как не зайти.
— А еще хочу на месте пионерского лагеря турбазу открыть, — продолжил Саранча, — для туристов, едущих в страны Общего Рынка без обратного билета из Средней Азии. А то сам видишь, как люди живут, без воды, без электричества. Ладно еще летом, а зимой? Официальный статус нужен, все бумаги оформлю и благоустраивать начну. Поможешь?
— Да от чего не помочь, — удивился пожилой следователь, — в аппарате губернатора у меня есть один человечек, у которого дочь замуж вышла, и жить молодоженам негде. Человечек скоро с должности уходит, хотя еще многое может. Но люди у нас сам знаешь, неблагодарные. Никто помочь не хочет, в душе проводили уже на заслуженный отдых.
— Да пусть на берегу озера поживут, рядом со мной, — предложил Саранча, — были бы бумаги, а дом мы месяца за три построим. Человек человеку помогать должен. Особенно соседи. Этим человек от животных отличается. Пусть не стесняется. И места тут хорошие. Да что мы все о деле, да о деле. Ты танец живота когда-нибудь видел? Или только гопак?
— Слышать слышал, а видеть не видел, — признался пожилой следователь. Они сидели в свежее отремонтированном помещении, где несколько девушек в блестящих купальниках покачивали бедрами в такт музыке. В одной их них старый следователь узнал ту девушку, которая прислуживала им за столом. Жестом он подозвал ее к себе, и попробовал пальцами обхватить ее талию. Чтобы помочь ему она втянула живот. Его большие пальцы соприкасались у нее на животе, а самые длинные пальцы коснулись друга у нее на спине. При этом она ростом девушка была выше среднего.
— Ничего себе, — рассмеялся пожилой следователь, — да ей бы в цирке выступать! У меня знакомый есть, он в псковском цирке работал шпрехшталмейстером. Так что могу составить протекцию.
— Таких фигур у европеек вообще не бывает, — согласился Саранча.
— Меня отчего-то в сон бросило, — сказал пожилой следователь, — устал, наверное. Может быть, она мне покажет, где тут отдохнуть можно?
— Я ее специально для него из Афганистана вез, а он «Может быть», — возмутился Саранча, — не «может быть», а не «может не быть».
Утром пожилой следователь проснулся очень рано. Лежащая рядом с ним девушка во сне шептала какие-то слова на непонятным языке. «Вот кукла не русская. Буду ее русскому языку учить длинными зимними вечерами. — думал пожилой следователь, разглядывая ее лицо, — Нашел себе красивую игрушку на старости лет, мент поганый».
Он осторожно, чтобы ее не будить, встал и вышел из комнаты. Погода за ночь испортилась. Начинался дождь и дул сильный ветер.
— Как спалось? — спросил его кто-то.
— Не хами, Саранча, — сказал пожилой следователь не оборачиваясь, — я не сплю, так я старый. А тебя что черти по утрам носят?
— Улучшал демографическую ситуацию в старушке Европе, — улыбаясь, сказал Саранча, — Потому и
