Мой бизнес набирает силу, и я довольна. Я распродала большую часть своего ассортимента. Я уже сделала второй заказ пряжи у своего основного поставщика. Мой первый курс для начинающих официально подходил к концу. Не могу поверить, что шесть недель пролетели так быстро. Я была поражена, что спустя пять педель все три ученицы заявили, что хотят продолжать, поэтому согласилась продлить курс обучения. Поскольку теперь каждая, за исключением Аликс, работала над своим собственным изделием, я предложила группе поддержки вязания встречаться в пятницу днем. Таким образом, все трое могут приносить все, что пожелают, и работать над этим, а я буду с ними, чтобы помогать на каждой стадии развития их навыков. Несмотря на различия, три эти совсем не похожие друг на друга женщины сдружились. Я могла проследить, как это произошло. Они стали подругами друг для друга и моими подругами тоже.
Что же касается умения вязать, то Кэрол, лучшая мастерица, начала вязать шляпку из валяной шерсти.
Аликс и Жаклин все еще сражались с основными петлями, но у Аликс для вязания время ограниченно, а Жаклин… Ну, Жаклин меня волнует. Очевидно, она не в восторге от своей невестки, хотя никогда не говорит об этом прямо. Жаклин сейчас стала поглядывать на другие изделия и склоняется к более дорогой пряже. Аликс платит за свою пряжу каждую неделю, отчего можно сделать вывод, что это для нее сущая расточительность. И все-таки группа просто не была бы собой без нее.
Я как раз готовилась закрывать во вторник вечером магазин, когда увидела, как моя сестра переходит улицу и направляется к моей двери. Она приходила сюда всего один раз — в день открытия магазина. И с гордостью прогнозировала мой финансовый крах, но я не дам ей больше унижать меня. Я собралась с силами, чтобы противостоять ей.
Когда Маргарет вошла в магазин, я поняла: что-то не так. Она пришла не для того, чтобы сеять гибель и мрак или сурово бичевать меня. Лицо у нее было бледным, казалось, она вот-вот расплачется.
— Маргарет, в чем дело? — поспешила я к ней.
— Я… я… — Она не могла вымолвить и слова и так крепко схватила меня за руку, что я чуть не вскрикнула.
— Ну же. — Я повела ее в подсобку, где у меня был стол и стулья для занятий с моей группой. — Садись. Принести тебе стакан воды?
Маргарет покачала головой. Я никогда не видела свою сестру такой удрученной. Не могу представить, что вызвало ее горе и подвигло обратиться ко мне.
— Звонили от доктора Абрамса, — сказала она, глядя на меня, словно я могу постичь проблему из этих крох информации.
Я понятия не имела, кто такой этот доктор Абрамс. Подумала, что, возможно, Мэтт заболел или с ним произошел какой-то несчастный случай. Душа моя наполнилась страхом.
— Это насчет мамы? — спросила я.
Что-то случилось с мамой вскоре после потери отца? Мысль об этом привела меня в ужас.
— Нет! — воскликнула она. — Это насчет меня! Доктор Абрамс сказал, что мне нужно переснять маммограмму. — Она снова схватила меня за руку. — Похоже… кажется, у меня опухоль груди.
Сестра уставилась на меня широко раскрытыми, полными страха глазами.
Должна признаться, я была в шоке и уселась рядом с ней. Давление на мою кисть усилилось, когда она догадалась, что я поняла.
— Я так боюсь, — прошептала Маргарет.
— Это еще не значит, что у тебя рак. — Я пыталась говорить убедительно, но это было нелегко.
Маргарет думала то же самое. Я уже была на короткой ноге с болезнью, начинающейся с буквы «р». Мама и папа всегда беспокоились, что нам передался по наследству какой-то генетический порок, от которого мы и подвержены этой болезни. Некоторые из наших предков умерли от рака. Когда мне в первый раз поставили диагноз, мама настояла, чтобы и Маргарет тщательно обследовали. Тогда все оказалось в порядке, но сейчас…
— На какой день назначили повторную маммограмму?
— Я только что там была… Медсестра мне ничего определенного не сказала. Доктор Абрамс ознакомится с результатами, а потом пригласит меня на осмотр.
— О, Маргарет, мне так жаль. Чем я могу тебе помочь?
— Я… не знаю. Я никому ничего не сказала.
— А Мэтту?
Маргарет тяжело вздохнула.
— Я не хотела его пугать.
— Но он же твой муж! Он имеет право знать.
— Я скажу ему, когда будет что сообщить.
Ее тон был холоден, и я поняла, что лучше не возражать. Моя сестра всегда поступает по собственному разумению. Давление на нее не поможет.
— Что ты почувствовала, когда у тебя обнаружили рак? — спросила Маргарет.
Мне пришлось напрячься, чтобы облечь это в слова. Во время первой болезни мне было шестнадцать лет, и я не знала, что делать тогда, не знала я, что делать, и во второй раз. День, когда мне сказали, что опухоль выросла снова, был самым плохим в моей жизни. Я прекрасно знала, что меня ждет впереди, и в некотором отношении смерть казалась предпочтительнее.
Я понимала, что это значит для моей сестры, и не могла скрыть своей реакции.
— Я тоже была напугана, — сказала я ей.
Она сильнее сжала мне руку.
— И долго ты это носишь в себе? — спросила я и ласково убрала прядь волос у нее с лица.
— Пять дней, — прошептала она, а потом настойчиво добавила: — Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.
— Конечно, — заверила я ее.
Маргарет никогда прежде меня ни о чем не просила, и я готова была соглашаться, не важно с чем.
— Не говори маме.
Я терпеть не могу что-то скрывать от нашей мамы, но в данном случае была согласна с Маргарет. Бесполезно расстраивать маму, пока мы ничего не знаем наверняка.
— Спасибо тебе, — прошептала она с явным облегчением.
— Все, что угодно, для тебя, Маргарет. И ты об этом знаешь.
Она не сводила с меня глаз.
— Не могла бы ты… — Она замялась. — Знаю, мне не следовало бы просить… Но ты не могла бы пойти со мной вместе к врачу?
— Конечно. Я и сама хотела это предложить.
Казалось, она была шокирована.
— Ты это сделаешь?
Я кивнула.
— Тебе же придется закрыть магазин.
— Я не хочу, чтобы ты узнала это одна.
Маргарет залилась слезами, я бросилась к коробке с бумажными носовыми платками и вручила один ей. Затем, поскольку я всегда сожалела, что мы с Маргарет не были близки, я ее обняла.
— Я с тобой, Маргарет.
— Спасибо.
Сестра минуту рыдала у меня на плече, а потом взяла себя в руки и успокоилась. Оторвавшись от меня, она высморкалась и глубоко вздохнула.
— Я постараюсь сделать так, чтобы мне назначили на понедельник, но если не получится…
— Не важно, в какой день и в какое время это будет, — настаивала я.
Маргарет хотела было что-то сказать, когда зазвенел колокольчик над дверью. Мне захотелось застонать, потому что нас прервали, но я была на работе, а моя обязанность обслуживать клиентов. Даже в четверть шестого…
