Дебби Макомбер
Поцелуй в дождливый день
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Сюзанна Симмонс чувствовала, что катастрофа неминуема. Выходные грозили обернуться настоящим кошмаром. И все из-за ее сестры, Эмили.
— Эмили, я не знаю, смогу ли, справлюсь ли, — из последних сил пыталась защититься Сюзанна, хотя поняла, что уже уступила настойчивой просьбе сестры взять на выходные ее девятимесячную дочурку Мишель.
И действительно, она практически ничего о детях не знает. Ей двадцать восемь лет, она преуспевающая деловая женщина, специалист по маркетингу спортивных товаров, интересуется только своей карьерой. Она отлично владеет навыками по ведению деловых переговоров, по изучению рынка сбыта, по психологии массового покупателя, по улаживанию производственных конфликтов, но ничего не знает о маленьких детях, хотя они ей очень нравятся. И Мишель ей, конечно, тоже очень нравится.
— Эмили! Что мне известно о детях? О пеленках, о детском питании? — выдвигала аргумент за аргументом Сюзанна.
Просто удивительно, как у одних родителей могли появиться на свет столь противоположные по характеру девочки! Ее сестра, Эмили, — пример идеальной домохозяйки. Целыми днями вертится у плиты: жарит, парит, готовит. Стирает белье и развешивает его на веревке во дворе даже зимой. Она выписывает и тщательно изучает журналы по садоводству и разбила восхитительный сад с огородом под окнами своего дома. Чего она там только не выращивает!
Сюзанну же совершенно не интересует эта сторона жизни. Она считает, что посвятить себя домашнему хозяйству — значит просто совершить акт медленного самоубийства. Сюзанна мечтает стать вице-президентом фирмы «Эйч энд Джей Лайма», самой большой в стране фирмы по продаже спорттоваров.
Сюзанна уже добилась определенного успеха. Ее имя часто фигурирует в деловой хронике, характеризующей ее как напористого, преданного делу, компетентного специалиста. Но для Эмили Сюзанна прежде всего сестра. И к кому же ей еще обратиться в трудную минуту, как не к сестре!
— Сюзанна, я бы никогда не попросила тебя, не будь в этом такой необходимости, — взволнованно говорила Эмили.
Сюзанна почувствовала, что готова сдаться. Как-никак Эмили была ее младшей сестрой, и Сюзанна с детства привыкла заботиться о ней. Она попыталась выдвинуть последний аргумент.
— Может быть, найдется кто-нибудь, лучше знающий детей? Профессиональная няня, например? — со слабой надеждой в голосе произнесла Сюзанна.
— Я обзвонила все возможные конторы, но именно на эти дни не оказалось ни одной свободной няни. Я не знаю, что мне делать, если ты не возьмешь Мишель! — в отчаянии воскликнула Эмили. — Если мы не поедем на эти выходные вдвоем с Робертом отдохнуть, он бросит меня.
— Что ты сказала? — удивилась Сюзанна. Роберт был воплощенной добродетелью и даже внешне походил на Авраама Линкольна. — Не могу в это поверить!
— К сожалению, это так. Он требует к себе внимания. Говорит, что я слишком много времени провожу с Мишель. — Она умолкла, и Сюзанна услышала всхлипывания.
— Я помню, Роберт говорил, что хочет шестерых детей, — сказала Сюзанна.
— Хочет. Вернее, хотел, — сквозь всхлипывания проговорила Эмили.
— Ну успокойся, Эмили! Может быть, ты неправильно поняла Роберта, и он вовсе не собирается бросать вас.
— Нет, это было сказано вполне серьезно. Сейчас Роберт уже укладывает чемоданы. Он говорит, если я не поеду на этот уик-энд с ним в Сан-Франциско, он поедет туда один. Роберт собрал все свои вещи, и я боюсь, что он может не вернуться.
Сюзанна чувствовала себя в положении мыши в мышеловке, которая вот-вот захлопнется.
Эмили еще раз всхлипнула.
— Мы возвратимся в Сиэтл в воскресенье днем. У Роберта дела в Сан-Франциско, в субботу утром, и весь остаток уик-энда наш. Мы так давно не были вдвоем… — умоляюще простонала Эмили. — Пожалуйста, Сюзанна!
Сюзанна закрыла глаза, мысленно прикидывая: два дня и две ночи.
— Хорошо, привозите Мишель, — наконец решилась она. И мышеловка захлопнулась.
Когда Эмили, Роберт и Мишель появились в квартире Сюзанны, началось что-то невообразимое. Мишель разревелась. Эмили пыталась оторвать от себя плачущего ребенка, Роберт со стуком сбрасывал с себя всевозможные и, казалось, бесчисленные сумочки, баульчики, чемоданчики, в которых были, по- видимому, принадлежности для обеспечения жизнедеятельности Мишель. Эмили энергично объясняла, в какой сумочке, в каком сверточке лежит нужная вещь на случай, если Мишель вдруг что-то понадобится.
Когда Эмили с мужем ушли, Сюзанна так и застыла посреди комнаты с Мишель на руках. Девочка испуганными глазами смотрела на дверь и собиралась с силами для следующего вопля, мощности которого позавидовал бы Тарзан.
— Шшшш, — безуспешно пыталась успокоить ее Сюзанна. Эмили сообщила все о сыпи, коликах в животике, дизентерии, но не сказала, как заставить ребенка не плакать.
Сюзанна вспомнила о пункте договора, когда она въезжала в эту квартиру: «запрещается иметь животных и грудных детей». Если Мишель будет так орать и дальше, то у Сюзанны могут быть крупные неприятности.
Мишель безостановочно орала уже пять минут. Сюзанна удивлялась, откуда она берет воздух для крика. Ведь для этого надо хоть на секунду замолчать и вздохнуть.
Сюзанна попробовала заговорить с Мишель:
— Привет, Мишель. Ты помнишь меня? Я твоя тетя, я хороший специалист по маркетингу.
Мишель посмотрела на нее, замолчала, набрала наконец воздуха в легкие и заорала пуще прежнего. Теперь она не отрываясь смотрела на дверь, как бы ожидая, что криком может вернуть Эмили.
Прошло десять минут, как Сюзанна пыталась успокоить Мишель. Десять минут! У Сюзанны уже возникли бредовые идеи. А не позвонить ли в Организацию защиты бездомных детей и заявить, что незнакомец подбросил ей под дверь кричащего младенца?
— Мама скоро придет, — решилась соврать Сюзанна. Но Мишель не поверила, будто знала, что это неправда. В ответ она закричала еще громче. Сюзанне показалось, что у нее в серванте начали трескаться бокалы.
Неожиданно Сюзанне пришла в голову мысль спеть колыбельную. Но беда в том, что она не знала ни одной колыбельной. Она также не знала ни одного современного шлягера. Единственное, что она помнила, — это рождественские песнопения. Но они явно не годились. На дворе стоял теплый сентябрь.
Тогда Сюзанна решила подкупить Мишель, посулив ей очень выгодные облигации, потом — несколько современных компьютеров. Все было бесполезно. Мишель продолжала отчаянно кричать.
— Да, ты крепкий орешек, Мишель Маргарет Дэвидсон! — пробормотала Сюзанна и решила снова вернуться к песням. Вернее, к пению. Поскольку ничего определенного она не могла вспомнить, то просто напевала, по возможности громко, чтобы Мишель все-таки могла ее услышать за своим криком.
Так продолжалось несколько минут, и Сюзанне показалось, что Мишель начинает сдаваться. И именно в этот момент в дверь позвонили.
Сюзанна и Мишель умолкли одновременно. Они посмотрели друг на друга, каждая думая о своем: Мишель — надо полагать — о возвращении своей мамы, Сюзанна — о коменданте, которому, наверное, уже нажаловались соседи.
