— Не будьте смешны.
— Не бойтесь, я ей ничего не скажу.
— Как она там?
— Ее трудно удержать в постели.
— Постарайтесь. — Я отнюдь не позавидовал его участи.
— Вы вернетесь или нет? — спросил он.
Я мгновенно оценил предложение и решил не в его пользу.
— Нет.
Он скрипуче засмеялся.
— Да, я так и думал. Она обвела вас вокруг своего мизинца, как и меня. Можете сопротивляться сколько угодно, только это не поможет. — И прежде, чем я успел возразить, отсоединился.
Я хотел перезвонить и немедленно опровергнуть его, но, к счастью, разум возобладал. Тоже отправился в душ. После душа, чувствуя себя освеженным, я принял решение избегать Мэйси. И Харви тоже. Она закончит свою работу, я расплачусь и больше ее не увижу. Сделав выбор, я испытал громадное облегчение. Ни одна женщина после Ханны не может и не должна владеть моими мыслями. Особенно такая взбалмошная и непредсказуемая особа, как Мэйси.
Я договорился встретиться с Линн в шесть. Хорошо, что была причина уйти из дому. Два-три раза за день, несмотря на занятость, я подавлял порывы позвонить и узнать, как там Мэйси. Эта женщина стала для меня уже привычкой, наваждением, и я должен это прекратить.
Линн была готова к выходу и, открывая дверь, встретила меня улыбкой.
— Как твой пострадавший друг?
— Лучше, спасибо. — Я не стал вдаваться в детали.
Улыбка очень красила ее, и я вспомнил, насколько она привлекательна. Опять решил про себя пригласить ее на званый банкет, но промолчал. До этого события еще две недели. Никакой спешки нет.
— Ты уже выбрала фильм?
Мне было безразлично, что смотреть. Мы с Ханной обычно выбирали по очереди, мне нравились боевики с погонями и стрельбой, она любила психологические триллеры.
— Давай выберем вместе.
На кухонном столе была расстелена газета с киноафишей, и мы стали выбирать.
Остановились на новом фильме, номинированном на премию киноакадемии. Фильм имел успех, и стоило посмотреть, что в нем нашли зрители.
Мы договорились, что после сеанса решим, где пообедать. В кинотеатре я купил билеты и простоял длинную очередь за попкорном. Мы смотрели фильм, действие которого проходило в Индии, куда я часто мечтал поехать после моей практики волонтером помогать странам третьего мира. Когда фильм кончился и мы вышли из кинотеатра, я спросил, куда она хочет пойти.
— Я так наелась попкорна, что совершенно не хочу есть.
Я тоже принимал участие в поедании попкорна и теперь не был голоден. Но мне не хотелось заканчивать наш вечер, и причина была не только в Линн. Я боялся, что, придя домой, не смогу удержаться от звонка Мэйси.
— Может быть, выпьем по чашке кофе? Хотелось бы поговорить и узнать твое мнение, — предложила Линн.
— Мнение? О чем?
— О фильме.
— О… разумеется.
У меня не было никакого определенного мнения. Я смотрел не очень внимательно и не старался вникать в детали.
Мы нашли кафе со столиками на улице, заказали капучино и немного поболтали о всякой всячине, пока ждали кофе.
— Мне фильм очень понравился, — сказала Линн. — Качественно снято, ты заметил, что места, где происходило действие, подчеркивали одиночество героя?
Я кивнул, хотя ничего не заметил.
Она очень хорошо разбиралась в кино и со знанием дела принялась обсуждать образ героя и сценарий. Но через несколько минут вдруг смущенно замолчала.
— О, Майкл, извини, — пробормотала она, потупившись, не глядя на меня.
— За что?
— За то, что болтаю без остановки, не даю тебе возможности вставить слово.
Я, улыбаясь, дотронулся до ее руки.
— Мне доставило удовольствие слушать тебя, и рад, что тебе понравилась картина.
В отличие от меня она была искушенный зритель. И Ханна тоже.
Она тоже разбиралась в тонкостях построения сценария, в подборе актеров, и посмеивалась надо мной, говоря, что я предпочитаю погони и взрывы.
Линн с облегчением вздохнула, радуясь, что я не обиделся.
— Мы с Марком часто ходили в кино. Он знал и помнил всех актеров, даже черно-белого кино, где кто играл, знал режиссеров и сценаристов. Его знания были гораздо глубже, он превосходил меня. — Глаза ее стали печальными. — Не знаю, показывают ли фильмы в Афганистане. Впрочем, если да, он вряд ли имеет к ним доступ. И мне этого никогда не узнать.
Я, не зная, что ответить, поменял тему, но не совсем удачно.
— Знаешь, Ханна часто любила всплакнуть в кино. Мне этого было не понять. Если конец счастливый — плакала от радости, что все хорошо кончилось. Если события развивались драматически, она могла проплакать на всю пачку салфеток.
Линн улыбнулась:
— Так похоже на Ханну.
— А ты сентиментальна?
— Нет, пожалуй, я не очень люблю плакать.
Мы еще посидели, приятно беседуя, и через час решили уходить.
Поскольку наш заказ состоял только из кофе, я оставил щедрые чаевые официанту. Хотел предложить Линн прогуляться по набережной или съездить на монорельсе в Сиэтл-Центр, где проходила Всемирная выставка 1962 года. Это событие, по словам моего отца, привело к тому, что люди стали узнавать Сиэтл на карте мира. Но, заметив, что Линн тихонько зевнула, я понял сигнал — она хочет домой. Может быть, я не разбирался в тонкостях киносценария, но зато мог определить, когда женщине доставляет удовольствие моя компания, а когда нет.
Мы прогулялись до места, где я оставил машину. Было еще светло, в это время года солнце садится не раньше девяти тридцати.
Когда мы подъезжали к ее дому, она повернулась ко мне со словами:
— Тебе не обязательно провожать меня до двери.
— Хочешь, чтобы я просто высадил тебя?
— Конечно. Не о чем беспокоиться, я сама дойду.
Она давала понять, что хочет от меня поскорее избавиться. Солгал бы, если бы сказал, что это не задело мое самолюбие. Я не думал, что меня пригласят провести вместе ночь, но неплохо было бы с ее стороны хотя бы сделать вид, что я ей небезразличен.
— Высади меня у подъезда.
— Хорошо.
Она наверняка уловила скрытую обиду.
— Майкл, прости меня! Я веду себя невежливо. Прости, пожалуйста. Может быть, хочешь зайти?
— Нет, все в порядке. У меня еще есть кое-какие дела.
Еще одна ложь.
— Не знаю, что со мной. Сама удивляюсь своему поведению.
— Линн, все в порядке. Правда.
Я был искренен. Если бы она пригласила меня и я принял бы приглашение, это было бы неправильно и
