Он помолчал.
— Не уверен.
— Почему?
Наверное, он вновь испытывал сильную боль. Я хотел ему помочь, но этот упрямый старый осел отказался.
— Я не слежу за ней постоянно.
Я начал беспокоиться.
— Но вы видели ее последние двадцать четыре часа?
— Ну да… видел, — пробормотал он неохотно.
— Как она выглядела?
— Нормально, по-моему. Сине-черного цвета. Немного подпрыгивает, но, кажется, уже поменьше. Не понимаю, почему вы меня допрашиваете, когда у нее есть свой телефон.
— Наверное, потому, что вы мне скажете правду.
И хотя в этом была часть истины, основной причины я не мог ему назвать. Я знал — стоит позвонить Мэйси, и я тут же найду предлог для того, чтобы приехать. А оказавшись у нее, я кончу тем, что снова ее поцелую. Этого не должно повториться.
— Потому что вы в нее втюрились.
Я не стал спорить с Харви.
— Если ей что-нибудь понадобится, дайте мне знать.
— Ей ничего не надо, а если бы и понадобилось, то я не стал бы вам звонить. — И он повесил трубку.
Я сидел, обдумывая разговор с ним, и согласился про себя, что старик прав — надо позвонить самой Мэйси, хотя мне и не хотелось этого делать. Причины моего нежелания были слишком сложными, чтобы объяснять кому бы то ни было, особенно больному старику, который, кажется, все больше меня недолюбливал.
Следующий мой звонок был Патрику, моему партнеру и другу, члену группы игры в покер. Меня ждал пациент, но разговор с Патриком займет не больше минуты.
— Получил твое послание.
— Так ты придешь сегодня играть?
— Пока не решил.
— Да что с тобой, Майкл? Ты боишься, что Ханна не одобрила бы твоего желания развлечься?
У меня перехватило дыхание.
— Мне надо идти.
— Слушай, — продолжал Патрик, — ты должен быть с нами сегодня вечером. Извинения не принимаются. Ты понял?
— Ладно, ладно.
Он отсоединился. Кажется, Ричи и Патрик одинаково относились к моему затворничеству. Они не могли меня понять.
В полдень я сообщил Ричи, что буду сегодня у него в шесть тридцать. Кажется, он был доволен. Я все больше приходил к мысли, что мне надо вновь бывать с друзьями. Как в старые времена, когда мы смеялись, обменивались анекдотами, заказывали пиццу, пили пиво. Потом играли в карты, пока не кончались четвертаки; часто я уходил, звеня полными карманами мелочи.
Я пришел на пятнадцать минут раньше.
— Рад тебя видеть, — приветствовал меня Ричи.
Макс спустился из своей комнаты, мы с ним обменялись дружескими приветствиями, как обычно — хлопнули друг друга ладонью в ладонь, и он снова ушел к себе. Ричи, не спрашивая, протянул мне пиво.
— Пиццу скоро доставят.
— С анчоусами?
— Я когда-нибудь заказывал другую?
— Я знал, что ты это скажешь.
Ханна и Стеф не любили анчоусы, и, когда мы собирались вчетвером и заказывали пиццу, мы с Ричи брали для себя одну с двойной порцией анчоусов, чтобы доказать, что мы настоящие мужчины. Объясняли маленькому Максу, что рыба способствует росту волос на груди, поэтому женщины отказываются ее есть. Шутка была глупой, но всегда вызывала смех.
Патрик явился вслед за мной и, увидев меня, ухмыльнулся:
— Ты сегодня вовремя.
Стив пришел последним. Вслед за ним подъехала машина доставки пиццы. Пицца была разрезана на куски, разложена по тарелкам, и через пять минут мы уже сидели за столом и пили холодное пиво. Началась дружеская трепотня, анекдоты, и вскоре я смеялся до колик. Мне вдруг показалось, что я никогда не покидал компанию, хотя на самом деле прошло два года с тех пор, как я последний раз играл в покер. Два года. Невероятно, что я пропустил столько времени.
Мы играли до одиннадцати, выиграл Стив, и мне пришлось сделать хорошую мину, пошутив, что я потерял форму, но в следующий раз непременно отыграюсь.
Перед нашим уходом Стив торжественно объявил, широко улыбаясь:
— У меня есть сюрприз в честь возвращения Майкла.
Все выжидательно на него посмотрели.
— Серьезно? — спросил я с фальшивой улыбочкой, надеясь, что это не общий розыгрыш.
— В последнюю поездку на конференцию в Майами, — продолжал Стив, — я там купил кое-что. — Он открыл пакет из толстой бумаги и торжественно выложил оттуда четыре толстые сигары.
— Кубинские, — гордо сказал он.
— Ты уверен? — Патрик был известным скептиком.
— Попробуй сам.
— Кубинские? А они не контрабанда? — спросил я.
— Не спрашивай, брат мой, просто наслаждайся.
— Правда, Эверетт, дареному коню в зубы не смотрят, — отозвался Ричи, который уже зажал в зубах сигару.
Действительно, не все ли равно, каким образом Стив достал сигары? Аромат от сигары уже плыл по комнате. Я отломил конец, зажег сигару, закрыл глаза, затянулся и испытал истинное удовольствие.
— Если они даже и не кубинские, все равно это лучшие из сигар, которые я когда-то пробовал, — одобрил Ричи.
Мы сидели, с удовольствием дымили, хотя все четверо вообще-то были некурящими, кроме подобных случаев с сигарами два раза в год. Эта традиция сохранялась и в мое отсутствие.
— Как хорошо, что ты вернулся, — сказал Стив. Он поднял вверх сигару жестом, как будто произносил тост с лучшим виски.
— Ты уже говорил, — заметил Патрик.
— Я повторяю.
Я оглядел друзей, растроганный их теплым приемом.
— Я и сам рад, что вернулся. — Ответ был лаконичен, но совершенно искренен.
Через полчаса мы разошлись, завтра всем надо было рано вставать на работу.
В машине я включил радио и по дороге во все горло распевал старые хиты. Вернувшись домой и чувствуя приятное возбуждение, понял, что не усну. Я был
Впервые после смерти Ханны. От давно забытого ощущения кружилась голова. Я бродил из комнаты в комнату, поставил диск Нейла Янга, которого так любила Ханна. И если бы рядом сейчас была женщина, я пригласил бы ее на танец.
И как часто бывало в последнее время, мои мысли устремились к Мэйси. Мне страстно захотелось ей позвонить. От радостного возбуждения я потерял счет времени. Меня просто распирало желание поделиться с кем-то своим настроением.
Оказывается, Мэйси была единственной, кому мне хотелось об этом рассказать. Я понимал, что
