— Сойдет, — пообещал Джек. — Но ты же поговоришь с Шелли? Пожалуйста! Не хочу, чтобы она подумала, будто я сую свой нос в чужие дела.
— Но ты действительно так поступаешь, — напомнила Оливия.
— Да, но не вижу альтернативы. Похоже, они не могут разрешить проблему самостоятельно.
— Хорошо, давай мне телефонный номер, — со вздохом согласилась Оливия.
Она записала цифры, а затем стала рисовать волнистые линии, пока они продолжили разговаривать.
— Ты занимаешься сегодня вечером чем-то особенным? — поинтересовался Джек, его голос снизился и звучал нарочито сексуально.
— Не знаю, а ты хочешь что-то предложить?
— В Торговой палате день открытых дверей. Не хочешь пойти? — Многозначительный тон Джека подразумевал ночь страстной любви, а не простое общественное мероприятие.
— Вероятно, я смогу выкроить время.
— Я заеду за тобой.
— В семь? Отлично.
— Надень что-нибудь сексуальное.
— Для Торговой палаты?
— Нет, Оливия, — ласково ответил Джек, — для меня.
И еще долго после разговора с губ Оливии не сходила улыбка.
Приехав домой, она позвонила Шелли Ларсон. После долгих объяснений, кто она такая и почему звонит, Оливия ждала ответа на свое приглашение.
— А Эрик знает об этом? — спросила Шелли.
Ее голос был тихим и прекрасно модулированным. Оливия пыталась мысленно соединить его с фотографией, которую однажды ей показал Эрик. Насколько она помнила, Шелли была миниатюрной брюнеткой, которая работала в рекламном агентстве в Сиэтле. Она и Эрик жили вместе почти два года.
— Джек предложил пригласить тебя, — проговорила Оливия. — Я согласилась на том условии, что вы оба будете в курсе. Он надеется, что вы с Эриком сможете все уладить раз и навсегда.
Шелли не отвечала — очевидно, раздумывала над приглашением.
— У тебя есть поблизости родственники? — поинтересовалась Оливия, желая понять, может ли кто-то поддержать девушку.
— Нет, моя мать умерла, когда я была ребенком, а отца я не знаю. Меня воспитала бабушка, но она умерла три года назад.
— Значит, ты одна.
— Да. — Казалось, Шелли не хочет продолжать разговор на эту тему. Вместо этого она взорвалась: — Я просто не понимаю, почему Эрик не верит, что ребенок его. Это оскорбляет меня и все то, во что я верю.
Оливия не хотела принимать чью-либо сторону. По словам Джека, его сын был не способен иметь детей, но порой происходят странные вещи.
— Мужчины иногда глупы, — проговорила Оливия, надеясь, что ее голос звучит сочувственно.
— Я очень благодарна за приглашение на ужин, — сказала Шелли, ее голос набирал силу и убежденность. — Но вынуждена отказаться. У нас с Эриком все кончено.
— Нет, если ты носишь его ребенка, — напомнила Оливия. — В этом случае ваши отношения далеки от завершения.
— Это не важно. Эрик не верит мне, и, насколько я знаю, суд сможет разобраться с этим. Я не хочу портить вам День благодарения… Это будет некрасиво по отношению к вам и Джеку или к другим вашим гостям. Со стороны Джека очень любезно пригласить меня, но это бесполезно.
Оливии было неловко заканчивать разговор, зная, что Шелли совсем одна.
— Я бы хотела поддерживать с тобой связь, Шелли, если не возражаешь?
— Думаю, вы правы. У Джека есть право знать о своем внуке или внучке.
Вскоре после этого они закончили разговор, и Оливия стояла и думала о том, что было сказано. Молодая девушка, по мнению Оливии, продемонстрировала невероятную мудрость, отказавшись принять приглашение. Она чувствовала, как сильно Шелли хотела принять участие в празднике, но все равно отказалась, понимая, что раздор между ею и Эриком будет создавать неловкую атмосферу для других.
— Итак? — спросил с надеждой Джек, приехав ровно в семь. — Ты говорила с Шелли?
— Да, и она отказалась.
— Нет, — застонал Джек, запуская пальцы в волосы от разочарования.
— А что сказал Эрик?
— Он придет на ужин, если там будет Шелли, в другом случае собирается присоединиться к друзьям в Киркленде, где работает.
— Может, это и к лучшему, — проговорила Оливия.
— Не для меня, — простонал Джек.
И не для них, предположила Оливия.
— Черт, я рассчитывал на хорошие новости. — Джек присел на стул, а затем опустил руку в карман куртки. — Я купил его несколько недель назад и ждал подходящего момента, чтобы вручить тебе. — Джек вытащил нарядно запакованную коробочку. — Это подарок к дню твоего рождения.
Оливия смотрела на него в полном изумлении.
— Вперед, — поторопил Джек. — Открывай.
Оливия приняла подарок, села рядом с Джеком и развязала ленту.
— Прости, что так поздно, — добавил он, обеспокоенно глядя на Оливию.
Она сорвала бумагу и подняла верхнюю часть серой бархатной коробочки. С губ Оливии сорвался вздох восхищения, когда она увидела браслет.
— Тебе нравится? — спросил Джек.
— Джек, я… Я не знаю, что сказать.
— Я хотел, чтобы ты видела, насколько дорога для меня.
— О, Джек…
Оливия очень осторожно поставила коробочку в сторону, обвила руками шею Джека и поцеловала его так, чтобы у него не осталось сомнений в ее признательности.
День благодарения будет тихим праздником для Грейс, и компанию ей составит Мэрилин. Таково было ее решение. Развод завершился в понедельник. Ей не пришлось появляться в суде, а вечером ей позвонил Марк Спелман и рассказал, что все прошло гладко. Вечером в понедельник она уже не была женой Дэна. Все бумаги подписаны, скреплены и нотариально заверены. Она вновь одинока.
Утром в День благодарения Грейс встала рано. Так же как и год назад. Но в прошлом году она покупала девятикилограммовую индейку. Пока она ощипывала птицу и готовила ее к запеканию, Дэн подшучивал над ней, а затем ушел пилить дрова. На ужин пришли Келли и Пол, а еще Мэрилин. Тот день был приятным, семейным, наполненным смехом и теплом.
В этом году Келли и Пол отправились к его родителям. Дэн ушел, а девятикилограммовая индейка заменена маленькой грудкой и пирогом с тыквой, купленным в магазине.
Грейс не могла сдерживать эмоции. Дом никогда не казался ей таким большим и пустым. Чувствуя настроение хозяйки, Лютик шагал рядом с Грейс, когда та бесцельно бродила из комнаты в комнату.
Вскоре после подачи документов на развод Грейс очистила ту сторону шкафа, которая принадлежала Дэну. Хотя она осмотрела одежду мужа еще раньше, в отчаянной попытке обнаружить хоть какой-то намек на то, куда и почему он исчез, Грейс проверила каждый карман на рубашках и брюках во второй и даже в третий раз. Затем она свернула его одежду и сложила, чтобы отдать в благотворительную организацию. Одежда была аккуратно сложена в пакеты и коробки, которые Грейс оставила в одной из пустующих спален.
Послышался звонок телефона, и Грейс посмотрела на часы — было почти семь.
— Алло, — проговорила она, задаваясь вопросом, кто может звонить так рано.
Ответом ей послужил треск.
