(3) И в другом месте:
Сих предводил Тлиполем, копьеборец, гибельный в битвах,
Силы Геракловой сын, рожденный с младой Астиохой,
Взятой героем в Эфире, у вод Селлекса, когда он
Многие грады рассыпал питомцев Зевсовых юных.
Сей Тлиполем лишь возрос в благоеозданном доме Геракла,
Скоро убил, безрассудный, почтенного дядю отцова [Ил. 2, 657 - 662], -
и остальное [прочее], благодаря чему он увлекал приятностью [стиха].
(4) Вергилий, последовав в этом [отношении] за [своим] кумиром, повествует в первом каталоге то об Авентине [7, 655 сл.], то об Ипполите [7, 765], а во втором у него есть сказание о Кикне [10, 189 сл.]. И таким образом, вплетенная [в каталог] прелестная [история] избавляет повествование от пренебрежительного отношения [со стороны читателя]. (5) Это же [самое] он с высочайшим изяществом сделал также во всех книгах 'Георгик'. Ибо после наставлений, каковое дело по [своей] природе является [довольно] тягостным, он, чтобы восстановить настроение и внимание читателя, завершил каждую книгу включением извне привлеченной истории: первую [книгу] - [рассказом] о признаках погоды [Георг. 1, 351 сл.], вторую - [повествованием] о похвальное(tm) деревенской жизни [Георг. 2, 458 сл.]. А третья [книга] завершается на повальном море скота [Георг. 3, 478 сл.]. Концом четвертой [книги] является небесполезная повесть об Орфее и Аристее [Георг. 4, (315 сл.), 454 сл.]. Таким образом, в любом произведении Марона обнаруживается подражание Гомеру.
(6) Все свое творение Гомер настолько наполнил поучениями, что отдельные его изречения в устах всех [людей] звучат вместо пословиц:
По совокупно всего не дают божества человекам [Ил. 4, 320].
Должно гостей принимать, но задерживать их не годится [Од. 15, 74].
Меру во всем соблюдай [Гесиод. Работы, 692 (694)].
Хуже [отцов ] большинство [детей ] [Од. 2, 277].
Нет, ненадежны всегда ручательства за ненадежных! [Од. 8, 351].
Разума тот не имеет, кто мериться хочет с сильнейшим [Гесиод. Работы, 209 (210)].
(7) [Есть у него] и другое [подобное], что выражается в виде изречений. И у Вергилия ты не безуспешно отыскал бы это [же самое], [например]:
...не все человеку доступно [Букол. 8, 63].
Все побеждает Амур... [Букол. 10, 69].
...труд неустанный
Все победил... [Георг. 1. 145 - 146].
Так ли гибель страшна? [12, 646].
Каждому свой положен предел [10,467].
Хитрость и храбрость
В битве с врагами равны! [2, 390 - 391].
Что тут земля припесег и в чем земледельцу откажет [Георг. 1, 53].
...проклятая золота жажда! [3, 57].
(8) И тысяча таких изречений, чтобы мне [больше] не докучать преподнесением известного, или [уже] находится на устах отдельных [людей], или [легко] попадается [на глаза] при направленном внимании читателя.
[Но] кое в чем [Вергилий], не знаю, случайно ли или по своей воле, отклоняется от гомеровского образа мыслей. Гомер совсем не желал знать [богини] Удачи, которую он зовет судьбой, и настолько предоставляет все направлять одному только предопределению, что это имя [богини] не называется [словом] 'удача' ни в одной части гомеровского свитка. Напротив, Вергилий не только признавал [богиню Удачи] и упоминал [о ней], но именно ее даже наделял всемогуществом. И еще философы, которые ее называют, решили в отношении ее, что она ничего не может [совершить] своей силой, но является помощницей предопределения или провидения. (9) И в сказаниях или в повествованиях (historiis) он иногда также поступает [вопреки Гомеру], У Гомера Эгеон помогает Юпитеру [Ил. 1, 403]. Марон в [своих] стихах восстанавливает его против Юпитера [10, 565 сл.]. [У него же] отпрыск Долона Эвмед, славный в бою, похож на отца отвагой и силой [12, 346 сл.], хотя у Гомера Долон [вовсе] не воинственен [Ил. 10, 374 сл.]. (10) Гомер не приводит никакого упоминания о суде Париса. Стихотворец также сообщает, что Ганимед не [был] похищен Юпитером как соперник Юноны, но [был] принят на небо богами как божество, чтобы служить на Юпитеровых попойках [Ил. 20, 232 - 235]. (11) Вергилий [же] упоминает, что столь великая богиня [Юнона] огорчилась, будучи побежденной на суде Париса вроде как из-за [своей] внешности - что для любой женщины является оскорбительным - и что из-за сожительства Катамита [с Юпитером] она набросилась на весь его род [1, 25 сл.].
(12) Иногда он так хитро подражает своему источнику, что изменяет одно только расположение списанного оттуда места и достигает [того], что [оно] кажется как бы другим. (13) Гомер некоторым образом сочиняет, что сам отец Дит, испуганный сотрясением земли, выпрыгивает [из преисподней] с огромным волнением и восклицает:
В ужас пришел под землею Аид, преисподних владыка;
В ужасе с трона он прянул и громко вскричал, да над ним бы
Лона земли не разверз Посндон, потрясающий землю,
И жилищ бы его не открыл и бессмертным и смертным,
Мрачных, ужасных, которых трепещут и самые боги [Ил. 20, 61 - 65].
(14) Марон расположил это не в порядке повествования, а [в порядке] сравнения, чтобы показалось, что [это - нечто] другое:
[Новый провал обнажил глубины темной пещеры], -
Так разверзает порой напор неведомой силы
Пропасть в толще земной, и богам ненавистное царство
Взору является вдруг в глубине зияющей бездны,
И от проникших лучей трепещут бледные маны [8, 242 - 246].
Это [вот] еще он похитил скрытым образом. Ведь тот сказал, что боги живут без трудностей - 'мирно живущие боги' [Ил. 6, 138], он также сказал об этом, [но] самым неявным образом:
С жалостью смотрят на них из чертогов Юпитера боги;
Тяжко невзгоды людей и гнев напрасный им видеть [10, 758 - 759], -
чего, разумеется, сами [они] лишены.
(17 , 1) [То], что Гомер помогал Вергилию, в высшей степени ясно из того, что он оказался в затруднении при сочинении нового обстоятельства, когда необходимый ход событий потребовал от Марона помещения [рассказа о] начале войны, чего не было у Гомера: ведь он сделал для себя началом [произведения] гнев Ахилла, который приключился только в десятый год войны. (2) [И вот] он сделал причиной возмущения случайно раненого оленя [7, 476 сл.]. Но [там], где это выглядит легковесным и слишком ребяческим, он преувеличивает негодование поселян, чтобы их порыв был достаточен для [начала] войны. Однако не следовало, чтобы войну, по [ее] истокам господскую, начинали рабы Латина, и в особенности обслуживающие царскую конюшню, потому что они хорошо знали, так как [царю] были преподнесены кони и запряженная колесница, что [он] заключил договор с троянцами. (3) [И] что же? Величайшую из богинь [он] спускает с неба [7, 286, 620]; величайшую из фурий извлекает из Тартара [7, 322 (323), 51 1]; как на сцене, разбрасывает змей, порождающих неистовство [7, 346, 376]; заставляет царицу не только выйти из [своих] покоев почтенной матроны, но и принуждает к беготне посреди города; и не удовлетворенная этим, она устремляется в леса, призывая остальных матерей в ватагу беснующихся; хоровод, некогда благопристойный, [теперь] кликушествует во славу Вакха, и справляются безумные оргии.
(4) Что дальше? Я бы очень хотел, чтобы Марон и по этой части заимствовал у своего кумира или у какого-нибудь другого из греков [то], чему бы он стал следовать. [И] не зря я сказал 'у другого', потому что не из одного [вида] виноградных гроздьев он сделал себе вино, но удачно использовал для своего произведения [все], достойное подражания, что ни нашел. [Притом] настолько [использовал], что четвертую книгу своей 'Энеиды' почти целиком составил из четвертой [книги] 'Аргонавтов', сочинителем
