же прелестный носик, как у ее матери.
– Однако наши сыновья будут гордиться тем, что они похожи на своего отца.
Он засмеялся.
– О, Саманта, ты мое самое большое сокровище.
– На этот раз наш замечательный нос показал себя с самой лучшей стороны, – пошутила она.
– Да что ты говоришь?
Она кивнула и, к своему удивлению, почувствовала, что в нем снова проснулось желание. Она села на кровати и откинула волосы за спину.
– Ты снова сможешь сделать это? Так быстро?
Йель довольно улыбнулся.
– С тобой я могу горы свернуть, – уверенно заявил он.
Весь следующий день они провели в спальне. Они слишком долго сдерживали свое желание и теперь пытались наверстать упущенное.
Однако они не только занимались любовью. Они разговаривали друг с другом.
Саманте еще никогда не приходилось чувствовать такую невероятную близость с другим человеком. У нее никогда не было друзей. Это ощущение казалось таким чудесным, что она готова была провести в спальне всю жизнь.
На второй день утром она проснулась в объятиях Йеля.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Он улыбнулся, но глаза при этом не открыл.
– Повторяй это как можно чаще, и тогда я поверю в то, что это правда.
– Но я действительно говорю правду, – ответила Саманта, осторожно прикусив его сосок.
Он сразу открыл глаза.
– Ты любишь меня так сильно, что просто готова съесть? – удивленно спросил он.
– Да, готова, – ответила она.
– В самом деле? – недоверчиво переспросил Йель и начал щекотать ее.
Саманта не осталась в долгу и тоже принялась его щекотать. Они весело смеялись, катаясь по кровати. В самый разгар веселья раздался стук в дверь.
– Что там такое? – крикнул Йель, встав и сделав шаг к двери. Он по-прежнему был полностью обнажен.
– Это вас Бейтс беспокоит, милорд, – раздался из-за двери голос лакея. – У меня для вас письмо. Его только что доставили. Курьер сказал, что это что-то срочное.
– Просунь его под дверь. Я потом прочитаю его, – ответил Йель.
– Так на чем мы остановились? – спросил он, повернувшись к Саманте, и с разбегу запрыгнул на кровать.
Саманта громко захохотала. Йель обнял ее, а потом поцеловал ее в лоб, уши, подбородок и нос.
– Я еще никогда не был так счастлив, – признался он.
Положив руки ему на грудь, Саманта слушала, как бьется его сердце.
– Мне сейчас так хорошо, что просто страшно становится. Мне кажется, что обязательно случится что- нибудь ужасное, и наше счастье исчезнет.
Подняв голову, Йель сердито посмотрел на нее.
– Ничего не случится. Ну а если и случится, то я смогу защитить тебя. Я твой рыцарь… – торжественно произнес он и засмеялся, – у которого нет ни оружия, ни доспехов.
Саманта тоже засмеялась, а потом совершенно серьезно сказала:
– Ты моя скала.
– А ты свет всей моей жизни.
Саманта почувствовала, что на глаза ей наворачиваются слезы.
– Сэм, почему ты плачешь? – спросил он, вытирая пальцем ее мокрые ресницы.
– Потому, что я очень счастлива, и еще потому, что у меня есть ты.
– У тебя есть я, а у меня есть ты. Вставай же, давай примем ванну и проверим, чем занимался остальной мир, пока мы с тобой развлекались.
Он позвонил и приказал принести воды для них обоих. Саманта все еще лежала в постели. Ей не хотелось спускаться с небес на землю. Простыни впитали в себя запах его тела. Завернувшись в них, Саманта смотрела, как он расхаживает по комнате.
Йель поднял с пола конверт из тонкого пергамента, который просунул под дверь лакей. Сломав печать, он прочитал письмо.
– Что это? – спросила Саманта.
– Это от моего банкира. Он просит меня заехать к нему сегодня. Пишет, что дело очень срочное.
– Не может это дело подождать до завтра? Тогда бы мы могли провести еще один день в постели.
Йель улыбнулся.
– Делу время, а потехе час. Однако, зная, что ты ждешь меня, я постараюсь как можно быстрее уладить все свои дела. Тебе, наверное, даже не стоит одеваться. Просто лежи в кровати и жди.
– И тогда ты, зная, что я здесь лежу, быстрее вернешься домой?
– Я тогда, возможно, вообще никуда не уйду, – ответил Йель, ложась на кровать. Он поцеловал ее волосы, ухо, шею. Все закончилось тем, что они снова заключили друг друга в объятия. Прошло немало времени, прежде чем они встали с кровати и оделись.
Саманта нашла Марион в детской. Она держала на руках Чарли, а рядом с ней сидел Джон. Мэтью в это время занимался со своим гувернером. Джон рисовал портрет своей матери, а Марион и Чарли позировали ему.
– Доброе утро, Саманта. Я уже подумала, что сегодня вы тоже не выйдете из спальни.
Марион улыбнулась, а Саманта покраснела от смущения.
– Прошу нас извинить за то, что позавчера мы не остались слушать итальянского тенора.
– О-о, он был просто ужасен, – сказала Марион, покачав головой. – Дядя Норрис даже заснул. Он храпит так же громко, как и кричит. Потом Твайла начала спорить с моей мамой по поводу какой-то оперы. Семейные собрания – это такая скука! Что же, я так понимаю, теперь у вас с Йелем все хорошо?
– О, Марион, он самый удивительный мужчина на всем белом свете. Я просто не понимаю; как я могла сомневаться в нем.
– Он, к сожалению, дал тебе повод усомниться в нем. Однако мы с Вейландом счастливы, что он искупил все свои грехи. Так как вы теперь стали настоящими супругами, то Вейланд все еще не теряет надежды на то, что Йель останется в Лондоне и будет помогать ему. Как было бы хорошо, если бы вы остались здесь! Если вы не хотите жить в этом доме, то мы купим вам собственный. Мы с тобой хоть завтра можем начать поиски подходящего дома. Когда-нибудь наши дети будут играть вместе.
Саманта прижала руки к своему животу. Она подумала о том, что, возможно, уже носит под сердцем ребенка Йеля, и это ее обрадовало.
И все же…
– Я не знаю, какое решение примет Йель. Он говорил о том, что, возможно, большую часть года он будет проводить в Англии, однако время от времени ему придется ездить на Цейлон для того, чтобы вести свои дела.
– Это только поначалу, – махнув рукой, сказала Марион. – Однако если ты с детьми будешь жить в Англии, он вскоре изменит свои планы и не будет так часто туда ездить.
– Может быть, – задумчиво произнесла Саманта. Она решила сменить тему разговора. – Терренс и Элис чувствуют себя уже гораздо лучше. Я только что навещала их.
– Да, Фенли очень доволен мальчиком. Сначала он хотел найти для него работу здесь, в доме, однако потом передумал и уговорил его светлость отдать мальчика в ученики к приказчику.
– Это весьма благородно со стороны его светлости.
Марион улыбнулась.
– Он вообще хороший человек.
И, словно по мановению волшебной палочки, дверь открылась, и в детскую вошел Вейланд. Вскочив с места, Джон радостно бросился к отцу. Даже маленький Чарли возбужденно запрыгал на месте.
