машиной, я поднял взгляд. Он смотрел на меня насмешливо и слегка презрительно.
— Говорят, с самой Донной пустыни к нам приехал, бродяга? — отчётливо акая, спросил охранник. — Там у вас все в такой одеже ходят?
Я равнодушно отвернулся. Он постоял ещё немного — я буквально физически ощущал, как в нём усиливается раздражение, — но потом его окликнули от цистерны, и охранник пошёл обратно.
Вернувшаяся Юна села рядом со мной. Охранники стали открывать ворота.
— Что ты им сказала? — спросил я, заводя двигатель.
— Что я с фермы из-под Арзамаса. Некроз накрыл её, я одна спаслась. А ты мой брат, который жил возле Донной пустыни, но недавно возвратился к нам. Прикатили сюда, просто потому что больше нам некуда податься.
Ворота со скрипом открылись, и мы въехали в посёлок Южного братства.
Глава 10
Машина едва дотянула до заправки — остановилась неподалёку от железной тумбы, чихнув напоследок гарью из выхлопной трубы.
Из гнезда в тумбе торчал пистолет, от него в основание уходил шланг. С другой стороны изогнутая рукоять — наверно, её нужно качать, чтобы полилось горючее. Из будки под навесом показался человек в брезентовом комбезе, и выпрыгнувшая наружу Юна спросила:
— Где управитель?
— А там… — заправщик стал что-то говорить, подойдя ближе к девушке и откровенно пялясь на неё.
Рядом с заправкой стояли сцепка из трёх цистерн на колёсах и тягач, сплошь обвешанный броней. На кабине сидел мужик с ружьём и глядел на нас. С другой стороны была котельная, из трубы поднимался столб дыма. На крыше котельной на массивных железных козлах покоились две ёмкости, заляпанные мазутом, с пластами застывшего дёгтя на боках. От ёмкостей в крышу уходили толстые трубы.
Я вышел из машины, повесив хауду на плечо, и осмотрелся. Красотами архитектуры посёлок нефтяников не блистал: пара длинных бараков с окошками, закрытыми плёнкой, двухэтажный кирпичный дом с чёрно-жёлтым флагом на крыше. На первом этаже дома была, судя по всему, столовая, оттуда доносились звон и голоса, а на втором, как я решил поначалу, комнаты для приезжих, но почему-то заправщик в ответ на вопрос про управителя показал именно в ту сторону. Может, там находится местная администрация?
Между бараками из огороженного участка торчала длинная железная труба с перекладинами лестницы, вверху вращался на ветру пропеллер. Труба, удерживаемая тросами-растяжками, покачивалась и скрипела, от основания её жгут толстых проводов тянулся к стоящему прямо на земле железному шкафу трансформатора. Он громко гудел, сквозь решётку в верхней части вылетали искры.
Поговорив с Юной, заправщик ушёл обратно в будку, где сидел ещё один человек. Я снял котомку с багажника, девушка взяла ружьё. Пара любопытных высунулась из окон бараков, несколько прохожих оглянулись на нас. Одевались нефтяники получше обитателей Серой Гари — оборванцев здесь не было, на людях брезентовые комбинезоны, штаны и свободные домотканые рубахи, кожаные куртки, сапоги и ботинки, шляпы.
Сразу за навесом начинался крутой склон, внизу протянулась кирпичная ограда с колючкой, над ней торчала вышка, где сидел часовой. А за оградой раскинулся нефтяной бассейн: чёрное, глянцево поблескивающее озеро с бурыми островками земли. На другом берегу виднелась труба, уходящая через поле, за которым били в небо факелы огня.
Сзади раздался треск, и я обернулся. Из решётки в верхней части трансформатора повалил дым. Шкаф загудел, внутри замигало, и тут же погасли прожекторы, которые включили охранники на воротах.
Распахнулось окно на втором этаже кирпичного дома, высунувшийся наружу толстомордый усатый мужик пробасил:
— Вашу мать, опять? Где Чак?!
Дверь будки под навесом открылась, и оттуда, вытирая губы, рысцой выбежал карлик в комбинезончике с подпалинами и дырой на рукаве, с железным чемоданчиком в руках. Был он около метра ростом, может, чуть больше. На бритой голове татуировка — широко раскрытый глаз внутри треугольника.
— Издеся я! — крикнул карлик фальцетом и побежал к трансформатору.
Выглянул заправщик со стаканом в руках, увидел усатого в окне и побыстрее спрятался в будку.
— Опять пьёте, сволочи? Если щас не починишь — отправлю ночью в патруль на тот берег! Ты понял?!
— Понял я, понял! — завопил в ответ карлик. — Но дюймового сечения нет! Если нет его — как чинить?
Усатый показал Чаку кулак, плюнул и закрыл окно.
Но тут же, высунувшись опять, стал с подозрением разглядывать нас.
— А где Разлом? — спросил я, повернувшись к Юне.
Она махнула рукой в противоположную от нефтяного бассейна сторону.
— Стой лучше возле машины, наёмник. Я пойду к управителю, попробую договориться. Наверное, это он из окна смотрит.
— Зачем тебе управитель?
— В посёлках нефтяников он всеми командует, без его разрешения никто ничего не сделает. Попробую обменять винтовку на топливо.
— И сразу двинем дальше?
Она покачала головой:
— Нет смысла. Лука Стидич будет ждать нас в Балашихе только завтра к вечеру, не раньше. Лучше переночевать здесь. Завтра поедем вдоль Разлома, через переправу на Щелковском тракте доберёмся до Балашихи.
— Но здесь могут появиться монахи.
— Да, а если сразу выедем, могут догнать нас прямо в пути. В посёлке Южного братства им, по крайней мере, не дадут поднять стрельбу. А могут и вообще внутрь не пустить, если они вправду из Киева, а не московские.
— Давай я сам с управителем поговорю, — предложил я. — Не нравится мне его рожа.
— Нет, ты возле машины стой. Ты плохо знаешь, что здесь к чему, лучше мне. Главное, если к тебе кто-то подойдёт с расспросами, не разболтай, что я из Меха-Корпа. Если они узнают, кто я такая…
— Что будет? — спросил я.
Она покачала головой:
— Один Владыка знает, что будет. Например, они могут взять меня в заложницы, чтобы потом попытаться диктовать условия отцу. Или выкуп потребовать. Или управитель может испугаться, он же только здесь король, а так — мелкая сошка… Может испугаться и с почестями нас дальше в Балашиху отправить. Охрану дать, топливо бесплатно. Но при том послать в Москву побыстрее гонца, чтоб в Цитадель Южного братства доложил обо всём. Или по радио сообщить, если оно тут есть. Короче, они ничего не должны про меня знать. Просто мы беженцы с фермы, и всё, хорошо?
— Ладно, — согласился я, — но попробуй ружьё продать, а не обменять. Потому что нам нужно не только горючее, надо ещё поесть. Да и переночевать хотелось бы не в тачке.
— Гостиницы тут нет, только бараки нефтяников. И почему ты всё время говоришь «тачка»? Это такая маленькая тележка, в которой ломщики возят камни и всякое другое. А это, — девушка постучала по запыленному борту машины, — сендер. Автомобиль, чтобы можно было ездить даже по песку в центре Пустоши. Видишь, какие колёса?
— Просто так иногда выражаются у нас на юге, — пояснил я.
