позволить отбирать людей, брать только добровольцев и только способных и готовых служить.
Однажды, после обильного снегопада, весь полк подняли на уборку снега. Мело больше суток, с неба сыпались крупные пушистые хлопья, было морозно. Снегом засыпало дороги, улицы между палаток, стоявшие открыто бронеходы превратились в снежные скульптуры. Сугробами придавило стенки палаток, да так, что они прогнулись, крыши провисали, каркасы сгибались и грозили сломаться и погрести солдат под палатками.
Как только на улице прояснилось, командование устроило большой аврал. Да люди и сами были не против помахать лопатами, насиделись в духоте замкнутого пространства, устали от воя ветра за тонкоизолом, до одури наигрались в кости. Благо десятские и полусотники сквозь пальцы глядели на это нарушение порядка.
На улице было хорошо, потеплело, белоснежные сугробы искрились на солнце, легкий ветерок вздымал в воздух сверкающую алмазную пыль снежинок. Десятку Ингоря выделили улицу между концами. Работа спорилась. Уставшие от безделья люди с шутками, беззлобными шалостями разгребали завалы.
– Из дома не звонят? – как бы невзначай поинтересовался остановившийся возле Владмира десятский.
– Сам же знаешь, односторонняя связь, – ответил боец, воткнув лопату в снег.
– А сам?
– Два дня назад звонил. Все спокойно, жена в госпитале работает, нашего брата в Перуновы чертоги не пускает.
– Благородное дело. Как увидишь, благодарность ей передай огромную от всех нас.
– Сам не знаю, когда увижу, – грустно ответствовал боец. – Близок город, а не вырвешься.
– Хорошее слово «вырваться». Не слышал никогда, а звучит. Я вот, Владмир, за тобой замечаю: говор не вендский, похоже на наш язык, а не наш. Словечки всякие выскакивают. И за друзьями твоими то же самое наблюдается. Если не скрываешь, откуда родом?
– Очень далеко. Земли неведомые, народы назнаемые, – отшутился Владмир.
Что ж, Ингорь прав, точно подметил. Владмир подумал, что ему еще год как минимум придется привыкать к вендской речи. Именно на мелочах все чужаки и ловятся.
– Это не с Мурманской земли?
– Еще дальше, – прищурился боец, игра в угадайки его забавляла.
– Дальше и подумать не на что. – Ингорь запустил пятерню под шапку. – Неужто из Империи бежали?
– А многие ли из Империи бегут?
– Я не встречал, да люди бают, что есть такие изгои. Ты думаешь, там так хорошо, как по дальновизору показывают?
– В этой жизни все возможно, – согласился Владмир и вытащил лопату из сугроба. Поговорили, пора бы и поработать.
Вечером в полк прибыл новый сотенный командир. Уже через час сотник Сухман построил своих людей и представил им полусотника Гельмута Брянского. До этого момента в 10-й сотне, как и во всем полку, была нехватка командиров. Положено на сотню иметь одного сотника и двух полусотников, каждому по орднунгу. До сегодняшнего вечера Сухман Белов обходился без помощников. Даже подполковников в полку было не три, а только два. Постепенно ситуация выправлялась, людей присылали, но слишком мало и медленно.
Надо ли говорить, что Владмир и его товарищи были только рады узреть серьезную, чуть усталую, осунувшуюся физиономию знаменитого ученого. Наш человек. С Брянским не пропадем.
После ужина неугомонный Ингорь опять отловил Владмира. Десятскому не терпелось продолжить разговор. В свою очередь молодой боец крайне заинтересовался словами Ингоря о беженцах из Империи.
– Так, брат, ходит молва, не всем у имперцев жить хорошо, есть такие, кто все бросает, уезжает в Вендию, Саксонию или Франкланд, – сообщил Ингорь.
– А как они живут?
– Известно дело, как все. Ты сам не из таких? Смотрю на твоих друзей, всегда вместе держитесь, говор не вендский, словечки всякие проскальзывают, и родни славной не ведаете, если и звоните, так только женам. Про отцов, дедов, матерей ваших не слышно. Так говорю?
– Все так, – кивнул Владмир, – только не изгои мы, а провальцы.
Разговор шел на улице у входа в палатку.
– Венды, настоящие венды, – прозвучал голос Гельмута Брянского.
– Прости, полусотник, коли что не так, – вытянулся Ингорь.
Владмир успел заметить, что вновь прибывшего командира, молодого, только что из училища полусотника, уже признали своим. Люди как будто чувствовали в нем наследника древнего боярского рода.
– Все хорошо, Ингорь, мне самому любопытно поговорить о людях из Империи. А Владмир и его друзья уже не провальцы безродные, а венды, пусть и первые в своих родах. Вот ты, десятский, думал ли о чести быть основателем рода?
– Это не для меня, – усмехнулся десятский. – Я своих на двадцать поколений помню.
– А раньше что было? Откуда твой предок пришел?
– С Двины родом, из полоцких кривичей. Что раньше было, мне неведомо, а вот как мой прадед Ерш на Дон переехал, с тех пор и ведем наше родословие. – Немного помолчав, Ингорь добавил: – Понял я тебя, полусотник Гельмут. Верно говоришь, благодарю богов, что у меня отец, дядья, деды и прадеды есть, не на пустом месте народился. Тяжелое и сложное это дело, жить, когда ты совсем один, никого за спиной нет, некому за тебя заступиться, некому за тебя ответ держать. Звиняй, Владмир, ежели обидел, ляпнул, не подумавши.
– Пустое, – махнул рукой Владмир. – Так что ты слышал о беженцах из Империи?
Ингорь не успел ответить, потому что заговорил Гельмут:
– Не беженцы они, а переселенцы. Переселяются туда, где жить легче и веселей. Во второй сотне есть такой.
– Да ты что?!
– Есть, есть, – покивал Брянский. – Однако пора на боковую. Завтра поднимут и бросят огонь глотать.
– На фронт?
– Хуже, – после этой многообещающей фразы Гельмут скрылся за палаткой.
– Имя у него не вендское, – задумчиво протянул Ингорь. – Рода человек славного, а вот имя…
– Отец в честь побратима сакса назвал, – пояснил Владмир.
Утро принесло свежие новости. Сразу после завтрака объявили общее построение. Полковник Глузд Липатов молча прошелся перед застывшим на плацу строем, нехорошо покосился на левофланговую десятую сотню, но ничего не сказал в адрес молодняка.
– Бойцы! – набрав побольше воздуха в грудь, рявкнул полковник. – Подлый враг вторгся на нашу землю, топчет наши леса и степи, убивает наших людей. Наши жены, матери, дети стонут под пятой подлых степняков! Не первый раз кайсаки пробуют на прочность наши мечи, не первый раз узкоглазые падальщики пытаются разгромить Вендию, поработить наш вольный народ. Я говорю: хрен у них что получится! Мы свободные люди! Мы не потерпим над собой чужеземных захватчиков! Мы сломаем хребет кайсацкой гадине!
– Смерть врагу!!! – над строем взметнулись сотни правых кулаков.
– Враг оказался сильнее, у степняков больше людей, самолетов и бронеползов, у них даже самоходов больше оказалось. Но это не спасет выродков! Мы им покажем, как лошадей жарят!
– Смерть врагу!!! – громыхнул полк.
– Два часа на сборы, – подвел итог полковник Глузд. – Проверить подвижной состав, всем получить двойной боекомплект и взять снеди на три дня боев. Бронеходчикам взять третьи громовые кадки, боекомплект усиленный. Командирам сотен довести до людей боевую задачу. Разойтись!
Незыблемый гранитный строй полка сломался. Люди рысцой побежали к своим палаткам и складам. Сотники на ходу отлавливали младших командиров, требовали, чтоб те лично следили за погрузкой, трясли
