Две тройки бойцов согласованно проверяют заброшенные развалюхи. Резерв во главе с отделенным командиром крадется по улице вдоль покосившихся, готовых развалиться от первого же прикосновения заборов.
Рудольф выбивает прикладом калитку и отступает в сторону. Первым во двор врывается Иоганн Миде. По ушам бьет резкая автоматная очередь. Следом слышится тихий жалобный скулеж.
– Порядок! – бодро кричит Иоганн. – Собаку пристрелил.
После этих слов звучат еще два коротких выстрела. Визг стихает. У Миде сердце доброе, он терпеть не может, когда живое существо мучается. Во двор вбегают Рудольф и Отто. В дом первым врывается Киршбаум, Миде подстраховывает у двери и заходит следом за ефрейтором. Отто Форст проверяет двор, пару сараев и поглядывает на пустые глазницы окон хаты. Вообще-то старший солдат должен был работать с напарником, но приходится действовать в одиночку, в крайнем случае, его прикроют Киршбаум и Миде.
В доме пусто. Пол прогнил и местами провалился, солдаты ступают осторожно, стараясь наступать на лаги. В комнатах гниль, тлен и разор, такое ощущение, что люди отсюда не уехали, забрав нажитое добро, а просто в один прекрасный день бросили все. Даже соседи не растащили имущество, так все и пропало. Пыли нет, выдуло сквозняком и прибило к полу сыростью. В воздухе стоит еле переносимый, наполненный горечью запах разложения, гнили и плесени.
Рудольф заходит в спальню. Два ужа стремительно ныряют под кровать. Затем один высовывает черную с желтыми пятнами голову и раздраженно шипит на солдата. Явно пресмыкающегося гада оторвали от важного и нужного дела. Недоволен бесцеремонным вмешательством в его личные покои.
Выбравшись на улицу, ефрейтор Киршбаум первым делом закурил.
– Везде пусто, – подбежал Отто Форст, – в коровнике крыша провалилась.
– Зато вишня спелая, – Иоганн махнул рукой в сторону разросшихся за домом, покрытых крупными темными ягодами деревьев. Судя по испачканным красным соком рукам и губам солдата, он уже успел снять пробу с урожая.
– Если будет время, наберем котелок, – соглашается Рудольф. – Солдаты, вперед!
Время не ждет. Отделенный командир в любой момент может обеспокоиться задержкой тройки.
На улице все спокойно. Ребята завершили осмотр заброшенных домов. Хорст Тохольте молча выслушивает краткий доклад Киршбаума и кивает в сторону взводного. Лейтенант стоит посреди улицы, заложив большие пальцы за пояс. Внимание ротного привлекает разыгравшаяся перед костелом сцена.
Католический ксендз орет на гауптмана Шеренберга. Тот стоит перед священником, пытается перебить, но ксендз просто так не сдается. Отдельные фразы Шеренберга тонут в льющемся на его голову потоке яркой, энергичной проповеди. Чистый немецкий язык, образные сравнения, с языка ксендза непринужденно соскакивают цитаты из Библии и сочные казарменные выражения. Четверо солдат с каменными лицами стоят рядом, парни явно не знают, что им делать дальше.
Ситуация пикантная. Гауптман не представляет, как выйти из положения с минимальными потерями для себя и без членовредительства для священника. Но тут на помощь Шеренбергу пришел случай. За околицей деревни звучат выстрелы. Карл и Ганс, до этого момента с нескрываемым интересом и огоньком в глазах наблюдавшие из кузова машины за эскападой ксендза, резво метнулись к «МГ-48». Пулемет ожил, выплескивая длинную очередь поверх заборов, между домами и сараями в сторону огородов.
Ефрейтор Киршбаум бросился к калитке, заскочил во двор, на ходу ставя переводчик штурмгевера на автоматический огонь. Попавшаяся ему навстречу полная женщина громко завизжала, выронила ведро и присела, зажимая уши руками. Из перевернутого ведра растеклась лужа помоев.
Метнувшегося было к ефрейтору мужика с вилами наперевес остановил Отто Форст. Старший солдат одним ударом приклада отправил поляка собирать зубы.
– Цепью! – хрипит за спиной Хорст Тохольте.
Отделенного тоже как ветром сорвало с места и бросило на звук выстрелов.
Рудольф вышибает ногой калитку в огород, несется между грядками и аккуратно окученными кустиками картошки. Перестрелка стихла. Перепрыгнуть через изгородь. Вот и поле. Ефрейтор чуть было не растягивается во весь рост, споткнувшись о торчащую из земли железку.
– Твою дыру свинячью!
– Цепью! Отсекай! – это уже лейтенант догоняет.
Выпрямившийся и восстановивший равновесие Рудольф понимает, что команда опоздала. Они все опоздали. Тройка бойцов пикета и пулеметчики справились с работой сами. В зарослях рогоза в низине за околицей валяется тело. Еще один труп перевесился через изгородь. Рядом с мертвым поляком на земле сидит девушка. Со стороны кажется, что она опустилась на колени и обняла тело своего друга. Нет, подойдя поближе, Рудольф видит, что девчонка мертва. Длинные, распущенные светло-русые волосы залиты кровью, среди прядей виднеются прилипшие кусочки чего-то белого. Рука неестественно вывернута, а пальцы сжимают ремень автомата. Старая модель «МП-40», пистолет-пулемет времен Европейской войны.
Глава 11
Люди капитана Оста не тратили время на отдых. Стоило отряду ступить на территорию лагеря, как партизаны разбежались по всему острову, придирчиво проверяя территорию, буквально обнюхивая каждый кустик. Через четверть часа капитану Осту доложили, что все в порядке, следов карателей нет.
Пленным выделили отдельную землянку на северной окраине лагеря. Охрану не ставили и свободу передвижения по островку не ограничивали. Единственное, не позволялось приближаться к обеим дорогам с острова. К чести капитана Оста, пикеты он выставил сразу, как только ступил на территорию лагеря. По два наблюдателя у каждой тропинки. Как заметил Алексей Черкасов, поляки еще успели заминировать гати. Обычные растяжки из ручных гранат. Своеобразная тревожная сигнализация.
Наконец-то настало время обеда. Кашеварили здесь же, на острове, в небольшом отрожке распадка с восточной стороны лагеря. А вот отхожее место было с противоположной от кухни стороны, в овражке на обратном скате холма. Сходивший по нужде вице-адмирал оценил старательность и предусмотрительность строителей партизанской базы. Явно не времянка, не на один год строили. При желании или необходимости на острове можно и зимовать.
После обеда Юрген Ост распределил половину отряда и пленных на хозяйственные работы. Еще пять человек во главе с Марко ушли назад по болоту. Алексей Черкасов опять не сплоховал, поднялся на внешний скат и, делая вид, что собирает хворост, приметил, где партизаны поставили растяжки. Вице- адмирал Котлов успел перед обедом шепнуть летчику, что если им показали дорогу на тайную базу, схрон, то партизаны не будут спешить с обменом пленников. Пора бы самим думать, как добыть себе свободу.
Однако у капитана Оста на этот счет было свое мнение. После обеда он предложил Виктору Николаевичу пройтись по лагерю, посмотреть на окрестности. Отказаться было нельзя, не всегда заключенный может перенести время разговора со своим тюремщиком.
– Хорошая крепость, ты не находишь? – поинтересовался командир отряда, останавливаясь у возвышающейся на краю болота старой кряжистой березы.
– Если не знать, что она есть, да, хорошая, – согласился Котлов.
– Адмирал, ты не знаком с тактикой поисковых отрядов и рейдерских групп, но как моряк должен иметь представление о работе сухопутных войск. Те же самые морские десанты. Ты умеешь высаживать морпехов?
– В последний раз это было с транспортов, на причалы, с помощью портовых буксиров, с духовым оркестром встречающей стороны, – съязвил Виктор Николаевич.
– Так тоже бывает? Не знал. А как бы ты штурмовал этот остров?
– Блокировать гати, взорвать тропки, выставить заслоны и ждать зимы. Спорю, к Новому году все это безобразие замерзнет. Или еще проще. Полдюжины вертушек, прижать всех к земле и высадить вертолетные десанты. Надеюсь, зенитки здесь не закопаны?
– Если и была пара штук, то задолго до меня, мы такого сокровища не нашли, – отшутился Юрген.
– Надеешься только на то, что противник не знает об этом схроне? А немецкая деревня на окраине леса? Парнишки на опушке? Они ведь видели три машины с людьми, смогут описать, рассказать и показать.
– Два дня, – улыбнулся командир отряда. – Именно столько надо немцам, чтоб найти тропинку,
