все это вздор!
– Да, но кто распространяет этот вздор?
– Саймон прав, здесь не обошлось без Руперта Марнера. Я к этому негодяю ни малейшего уважения не испытываю. Он бесится оттого, что Саймон увел у него невесту. О да, я слышала о поединке. Весь свет об этом говорит. Виконту не бывать на балах в «Олмаке», пока я там хозяйка, а я собираюсь ею оставаться, пока там все в прах не рассыплется. На этот счет не сомневайтесь. Если вас это хоть немного утешит, сплетням никто не верит. Все в Лондоне обожают Саймона… и завидуют бедной Дженне.
– Значит, это правда. За этим стоит Марнер. Саймон так и думал, но я должен был убедиться.
– Почему?
– Где, вы сказали, вы в последний раз видели этого негодяя? – спросил Роберт, не ответив на вопрос.
– Мы расстались в Сент-Энодере. Он менял лошадей. Так все-таки почему?
– Леди Джерси, – сказал Роберт, снова игнорируя ее вопрос, – мне крайне неприятно обременять вас, но, поскольку вы остаетесь здесь на ночь… могу я попросить вас проследить за всем, пока Саймон не вернется?
– Конечно, дорогой мой, а как же вы? Разве вы не останетесь?
– Нет, мэм, – ответил викарий от двери. – Я и так слишком задержался.
Роберт знал, что Саймон не одобрит его замысла, но это его не интересовало. По его наблюдениям, Саймон, с тех пор как Дженна околдовала его, не способен рассуждать здраво. Она теперь была его первой заботой.
Рассчитывая на это, Роберт взял в конюшне Кевернвуд-Холла лошадь и отправился на почтовую станцию в Сент-Энодер, по следам Руперта Марнера. Решение Роберта не было опрометчивым и вызвано не только унижением Эвелин, хотя он по-прежнему закипал от гнева при мысли о недавних событиях. Но может статься, что, когда у Саймона руки дойдут до Руперта Марнера, будет уже слишком поздно. Нужно вступиться за честь друга, чтобы даже тень позора не легла на Саймона. На взгляд Роберта, другого разумного решения не было, а то, что викарию не подобает гоняться за аристократом, чтобы вызывать его на дуэль, не имело сейчас для него ни малейшего значения.
Когда Роберт приехал на станцию, уже почти рассвело. Он успел вовремя: ночной дежурный как раз собирался сдавать свой пост дневной смене.
– Я чужих мыслей не читаю, хозяин, – в ответ на вопрос проворчал дежурный.
– Конечно, но вы должны вспомнить, в каком направлении поехал виконт, – сказал Роберт.
– Попробую… – Мужчина снял шапку и, уставясь в пространство, чесал лысеющую голову.
– Ну? – подгонял викарий.
– Я думаю, думаю, – проворчал мужчина. – Сдается мне, что для духовного лица вы очень нетерпеливы, святой отец.
– Да-да, я знаю. Думайте! Куда он поехал?
– Вы знаете, сколько карет тут за ночь проезжает, сэр? – ощетинился мужчина.
– Наверное, очень много, но меня интересует только одна. У нее на дверце золоченая эмблема: лавровый венок с короной наверху, а в центре готическая буква М.
– Ах эта! Так что же вы сразу не сказали? Я его хорошо помню, он настоящий пижон, весь в шелках и оборках, уголки воротничка аж до неба торчат, синий шейный платок в белый горошек, и все такое. Он в Плимут поехал.
– В Плимут? Вы в этом уверены?
– Да. Именно в Плимут. Очень спешил. Странно, у него даже зонта не было, не то, что чемоданов. Он все расспрашивал, где по дороге почтовые станции.
– Мне тоже нужно знать про эти станции, сэр, – сказал викарий.
– Что он сделал?
– Не важно, – ответил Роберт. – Дайте список станций. Мы тратим впустую драгоценное время. Может быть, уже поздно остановить его!
Остановившись в плимутской гостинице «Альбатрос», Руперт отпустил кучера. Ни Уилби, ни карета ему больше не понадобятся. Каюта заказана, судно поднимет парус на рассвете во время прилива. Он отправится на Нормандские острова и надолго задержится в Марнер-Хаусе, подальше от той каши, которую заварил, и от гнева Саймона. Руперт его знал и, хотя никогда бы в этом не признался, трусил.
Тушеная говядина, которую ему подали, была если не аппетитной, то горячей и сытной. Руперт начал постепенно успокаиваться. Никто не станет искать его в этом захолустье рядом с причалом, аристократов здесь нет. Он чувствовал себя тут в безопасности, несмотря на то что посетители глаз не сводили с его лондонского наряда и украшений.
Гостиница была вполне пристойной, владевшая ею супружеская пара средних лет предоставляла кров путешественникам вроде него. Номер, в котором он остановился на ночь, был чистый и приличный. У Руперта хватило ума не поселиться в одном из сомнительных приютов для бандитов и портовых крыс, как называли босяков и воров. Да, все хорошо. По крайней мере, он так думал, пока кожаная перчатка Роберта Нэста не задела его по лицу, выбив поднесенную ко рту ложку, содержимое которой пролилось на его светлые атласные панталоны.
– Какого черта? – воскликнул Руперт. Вскочив на ноги, он отодвинул стул. Послышались глухие проклятия посетителей, которые тоже поднялись, но держались поодаль.
– Вы примете мой вызов, сэр, – потребовал викарий.
– Я даже не знаю вас! – огрызнулся Руперт, безуспешно пытаясь оттереть салфеткой жирные пятна с
