Думайте, Биггинз. Когда вы в последний раз видели этот пистолет?
– Б-бандит… Ястреб… кстати, его звали Уильям Хэтч, он… у него не было пистолета, когда я выстрелом свалил его.
– И?.. Быстрее, времени нет. Пистолет! Где пистолет?!
– Я пытаюсь вспомнить, милорд! – закричал сыщик, руки у него тряслись. – Я не думаю… нет! Вы меня сбиваете. Я не конфисковал пистолет. Г-графиня забрала у бандита пистолет и добычу и попыталась сбежать…
– Вы возвратили добычу потерпевшим, не так ли?
– Да, милорд, но…
– Бьюсь о заклад, вы это сделали! Ведь вещи принадлежали вам, вам и Марнеру? Ладно, это неважно. Вы можете отсрочить суд?
– Нет, милорд. Я не имею права голоса в судебных процедурах. Технически мое участие в этой истории завершено.
– Это вы так считаете, – вскипел Саймон.
– Куда вы, милорд? – крикнул ему в спину сыщик.
– Купить жене немного времени, – ответил он, вылетев в дверь.
Дженна была рада, что у нее нет зеркала. Можно себе представить, как она выглядит. Кожа на ощупь сухая и горячая. Это лихорадка, тут сомнений нет. Губы пересохли и потрескались, в ушах шумело. Поскольку она ждала неминуемого осуждения, все остальное не имело значения. Саймон не приехал. Теперь он уже должен все знать… и не приехал. А с чего она взяла, что он может появиться? Все кончено.
Она не осмеливалась задумываться над этим на скамье подсудимых. Судья с ястребиным красноватым лицом и обвислыми щеками выглядел внушительно.
К ее выгоде, дело слушали в начале дня, чиновник еще не был раздражен от усталости. Но это, однако, не смягчало острый взгляд его полуприкрытых глаз.
– Леди Кевернвуд, – провозгласил он, заставив ее подскочить, – вы обвиняетесь в вооруженном ограблении на дороге. Это преступление карается смертной казнью через повешение. Имеете вы что-нибудь сказать в свою защиту?
Дженна не ожидала такого громового голоса от этого сухопарого человека. Холодок пробежал у нее по спине, усиливая лихорадку. Несмотря на это, она сделала глубокий вдох и заговорила звучно и отчетливо.
– Я невиновна в том, в чем меня обвиняют, ваша честь, – твердо начала она. – Полтора года назад я обратилась к властям за, помощью. Я просила найти и отдать в руки правосудия Ястреба, который ограбил на дороге моего отца и избил его же собственным пистолетом, что привело к его гибели. Закон не предложил мне никакой помощи, поэтому я решила отомстить за отца и сама отдать преступника под суд. Я оделась разбойником, чтобы подобраться к нему как можно ближе. Именно этим я занималась в ту ночь, когда меня задержали. Я сделала бы это, но вмешался сыщик с Боу-стрит. Ястреб уже отдал мне добычу и пистолет – пистолет моего отца! – когда сыщик…
– Но вы бежали с добычей, – оборвал ее судья.
– Да, бежала, но я не думала о добыче, – поправила она. – Я добилась своей цели. Ястреб был мертв, мой отец отмщен. Я бежала, чтобы избавить свою семью от… позора. То, что мешок с добычей приторочен к моему седлу, меня нисколько не занимало, ваша честь. Мне было совершенно не нужно его содержимое. Зачем оно мне? Мне нужен был лишь пистолет отца, который доказывал вину бандита.
– Ну и где, скажите на милость, этот легендарный пистолет? – отрывисто бросил судья.
– Д-думаю, с остальной добычей. Я положила его в мешок.
– Чушь! – рявкнул судья. – Никакого пистолета там не было, только ценности, которые Мэтью Биггинз с Боу-стрит использовал, чтобы заманить в ловушку вашего приятеля-грабителя.
– Он не был моим приятелем, ваша честь! Вы меня не слушаете? Я задержала его!
– Леди Кевернвуд, ваше социальное положение не дает вам права встать над законом. Вы считаете всех нас безмозглыми болванами? Вы мелете вздор о каком-то пистолете, которого не можете предъявить. Где доказательства? Есть какие-нибудь свидетели, которые могут выступить в вашу защиту, мадам?
– Н-нет, ваша честь, – с отчаянием сказала Дженна.
По жесту судьи появился помощник шерифа с черным бархатным покровом и возложил его на парик судьи.
– Дженна Радерфорд, урожденная Холлингсуорт, графиня Кевернвуд, настоящим я обвиняю вас…
– Она говорит правду, – раздался с галереи звучный голос. Все головы повернулись к выступившей из тени высокой мужской фигуре.
Саймон!
Молоточек судьи неистово застучал, сливаясь с шумом толпы. Зрители, повскакав с мест, вытягивали шеи, чтобы разглядеть пробиравшегося в центр закутанного в плащ мужчину в маске. Все происходящее вызвало в воображении Дженны сцены Древнего Рима. Оцепенев, смотрела она на мужа, который приближался к скамье. Так мученик первых времен христианства выходил на арену со львами.
– Вы нарушаете процедуру, сэр! – взревел судья, поднимаясь со стула. – Что это за маскарад?! Снимите маску! Назовите себя!
Сняв треуголку и маску, Саймон поклонился. По залу прокатился дружный вздох, и молоточек судьи снова застучал, призывая к порядку.
– Л-лорд Кевернвуд? – взвизгнул, усаживаясь, судья. – Вы с ума сошли, сэр?
