скоро это забуду. Ты косил их, как колосья пшеницы.
– Мы ведь победили? Но ставки теперь выше, Нейт. Они личные. Я не совершу никакой глупости… пока меня не вынудят.
Риджуэй промолчал, и Саймон был благодарен ему за это. Он был не в настроении выслушивать нотации.
– Что ж, Биггинз, – скрипнул зубами Саймон, шагнув к сыщику. – Это ваш последний шанс сказать правду. Подумайте хорошенько. Альтернатива вам не понравится.
– Я сказал вам правду. Мне нечего добавить.
– Отлично, тогда мне не остается ничего другого, как привезти вас обратно, чтобы вы поведали суду, как «случайно потеряли» важнейшую улику. Вы, конечно, должны знать сэра Александра Мэллори. Именно он выносит приговор по делу графини. Он один из самых строгих судей, занимавших этот пост. Посмотрим, как он обойдется с вами, когда вы окажетесь на скамье подсудимых. Говорят, он очень неодобрительно относится к сыщикам, предавшим свой долг.
– Вы меня не запугаете, милорд. Не забывайте, что графиню застали на месте преступления. Тот пистолет – совершенно отдельная проблема.
– Он достаточно связан с ее делом, чтобы отсрочить вынесение приговора.
– Делайте что хотите, я вас не боюсь, милорд. В конце концов, все ваши утверждения голословны, а статус сыщика придает вес моим словам. Я вам однажды сказал, что вы безумны. Теперь я в этом уверен!
– Вы забываете обо мне, – протянул, подходя ближе, Риджуэй. – Я, например, в здравом уме, как и достопочтенный Александр Мэллори, так что ваше преимущество несколько поуменьшится. Два графа, два отмеченных наградами героя войны против одного сыщика? У вас нет никаких шансов.
– Мне нечего сказать, – стоял на своем Биггинз.
– Идем, мы тратим время впустую, – сказал Саймон.
Ткнув сышика кулаком в грудь, он поволок его мимо разинувшего рот помощника шерифа на улицу к ждущей под хлеставшим дождем карете.
Глава 31
Время гнало Саймона вперед, словно темная лошадка на скачках. Он расстался с Риджуэем в Сент- Энодере и, к большому огорчению лейтенанта, поехал дальше с Биггинзом. Саймон был непоколебим. Он решил, что до Мурхейвен-Мэнора быстрее добраться верхом, чем в карете, поэтому они расстались. Как скоро лейтенант справится со своим делом, Саймон предоставил решать ему самому. Его ум слишком кипел от гнева, чтобы заниматься подсчетами. В этот момент Саймон был готов согласиться с Биггинзом, что он действительно на грани безумия.
Он надеялся, что, удаляясь от побережья, буря ослабнет, но надежды оказались напрасными. Шторм с неустанным упорством бушевал, казалось, над всей землей. Дорога до Лондона, на которую обычно уходило два дня, теперь заняла три. Саймон приехал туда к полуночи. Время утекало как вода сквозь пальцы.
Всю дорогу Саймон вопреки всему надеялся, что Риджуэй ждет его в лондонском доме с пистолетом, который вернет ему жену. Если только она примет его после того, как его глупая гордость завела ее в такую передрягу. Но на Ганновер-сквер лейтенанта не было. Фелпс, судя по всему, тоже отсутствовал. Может быть, камердинер отправился назад, на побережье? Непохоже. В любом случае до утра делать нечего. Только послать официальное письмо судье, извещая, что он прибыл в Лондон с доказательством невиновности его жены и утром представит улику. Это была полуправда, нет, скорее, уловка, чтобы выиграть время. А пока он приковал сыщика к столбику кровати из красного дерева в запертой комнате напротив главной спальни. Потом, после безуспешных расспросов слуг о таинственном исчезновении Фелпса. Саймон погрузился в горячую ванну.
Мэтью Биггинз дернул наручники, приковывавшие его к столбику кровати. Бесполезно. Даже если он сумел бы взобраться наверх, резной наконечник столбика был слишком велик, чтобы снять кольцо. Сыщик оглэдел комнату: порядок безупречный, но обставлена скудно. Кроме массивной кровати, тут были несколько чиппендейловских стульев, письменный стол, шкаф и стол у окна. На столе стоял подсвечник с горящими свечами.
Сыщик нервно облизнул губы. Забрезжил план освобождения. Биггинз потянулся было к столу, но до него не добраться. И под рукой ничего нет. Нужно передвинуть кровать. Он не был атлетом, но отчаяние придало ему сил и смелости. Спрыгнув с кровати, Биггинз рванулся вперед и уперся пятками в пол, натягивая цепь. Сначала кровать не двигалась с места. Неужели эта проклятая штука прибита к полу? Он быстро оглядел ножки. Нет. Воздух с хрипом вырывался из его легких, и сыщик присел на корточки отдышаться.
Он должен освободиться. Его доводы более веские, чем у Саймона, но тут еще влез этот Риджуэй. Вряд ли удастся убедить судью, что оба графа свихнулись. Отсутствие лейтенанта тревожило Биггинза. Он был уверен, что Риджуэй вернется в Лондон и выступит в суде в поддержку Саймона. Сыщик волновался с тех пор, как лейтенант растворился в проливном дожде. Куда он мог поехать верхом в такую бурю? Судя по направлению, Риджуэй отправился в Мурхейвен-Мэнор на поиски пистолета. Что, если лейтенант его найдет?
Биггинз вдохнул затхлый воздух. Должно быть, комнатой давно не пользовались. Пыль, поднявшаяся от покрывала, душила его, и он выругался.
Как быть. Можно, конечно, держаться своей версии и обвинить в воровстве Руперта. Мерзавец, в конце концов, мертв, вряд ли он сможет опровергнуть обвинения. В таком случае можно вывернуться из этой истории только с порицанием за небрежность в обращении с уликами, которая привела к потере пистолета. Беда в том, что он всем солгал – и Саймону, и лейтенанту…
Чувство вины преследовало Биггинза с того момента, когда он взял взятку. Теперь, когда жизнь графини висела на волоске, оно не давало ему покоя. Что, если Уилби знает? Отчаянно роясь в памяти, сыщик пытался вспомнить все подробности сделки. Слуги имеют странную привычку пронюхивать о самых приватных делах. Мог Уилби подслушать, как Руперт выпрашивает пистолет? Он, возможно, видел обмен? Может быть, Руперт даже обсуждал это с ним? Вполне мог, если оставил заботы о пистолете кучеру. Биггинз не был в этом уверен и не мог сбросить со счетов такую возможность. Но и позволить себе ждать и надеяться на лучшее он тоже не мог. Есть только один выход. Он должен исчезнуть и спасти карьеру, все, чего он с таким трудом добился. Но это невозможно. Обстоятельства против него, он вот-вот все потеряет.
