какой другой, но не пользовалась.
– Поэтому я не стану их осматривать. Но раз уж месье Лоредан имеет три револьвера, хотя руки у него только две, а у меня нет оружия, хотя моя профессия позволяет его иметь, я возьму с собой этот. На всякий случай, от греха подальше, а то рыщут тут всякие североафриканцы.
И я спрятал револьвер, который сразу сильно оттянул карман моего пальто.
– Вы не смеете… – возмутилась она.
– Такова цена моего молчания.
Она не настаивала, сразу смирившись. Только просвистела:
– Уходите!
Служанке звонить она не стала, решив проводить меня вместо нее. Внезапно она схватила меня за руку. Глаза ее блестели, словно она только что сделала какое-то открытие.
– Не знаю, зачем я из сил выбивалась, доказывая вам свою невиновность,– сказала она.– Самое лучшее тому доказательство – пресса. Нигде ни слова нет о Демесси. Тела так и не нашли. Потому что убийцы наверняка убрали его. Если бы Демесси убила я, неужели вы думаете, что я стала бы возвращаться на улицу Паен, чтобы убрать тело, или вы полагаете, кто-то мог сделать это для меня?
– Справедливо,– согласился я.
Можно было бы возражать, приводить какие-то доводы, словом, из кожи вон лезть. Я же предпочел сказать: «Справедливо». Не она, конечно, прикончила закомплексованного чернорабочего, если принять во внимание хотя бы нож, который завершил дело дубинки. Да и рассказ ее, безусловно, был правдив. Ее протесты звучали искренне.
Она тихонько рассмеялась.
– До чего же я глупа! Эта мысль только сейчас пришла мне в голову.
Несмотря на двусмысленность этой фразы, я понял, что она хотела сказать. Задним умом мы все крепки, не так ли? Ну, или примерно так. Ба! Не одна она не может сразу разобраться, что к чему. Куда более сведущим людям не всегда удается вовремя сделать это.
– Так что…
Она перестала смеяться и протянула руку.
– Отдайте револьвер. Не нуждаюсь я в вашем молчании.
– Черта с два,– сказал я.– Виновны вы или нет, неважно, но то, что я расскажу Габриелю Лоредану в том случае, если вы заставите меня просить у него аудиенции, вряд ли ему понравится. А Габриель не слишком покладистый, а? И если уж начнет… Это человек властный, лучше не раздражать его, правда?
Она вытаращила глаза.
– О, так вы его знаете! Вы не сказали мне, что знакомы с ним!
Я молча улыбнулся. Говорю вам, ясновидящая. То есть… точнее сказать: факир, дабы избежать возможного недоразумения.
Пока лифт с урчанием устремлялся вниз, к первому этажу, множество мыслей теснились у меня в голове. Я чувствовал, как она давит мне на плечи, не уступая в тяжести той игрушке, что оттягивала карман моего пальто, можно было даже подумать, будто ее только что приласкали этой самой игрушкой.
Глава XIII
Когда я сел в свою «дюга», мои часы, а также часы на бортовом щитке показывали восемнадцать часов. Я направился к себе в контору. Прибыл я туда вместе с Элен, вернувшейся после беготни по ювелирам, владельцам ювелирных лавок, членам Палаты ювелирных профсоюзов и так далее в поисках художника, который, возможно, изготовил роскошный футлярчик для духов, принадлежавший Ванде Лоредан. Закончив свои походы, а вместе с тем и свой рабочий день, моя секретарша зашла в контору сменить туфли на низких каблуках, которые она надевала, чтобы вести расследование, на обычные лодочки, более симпатичные.
– По-прежнему ничего,– удрученно сказала она.– Придется обойти все лавки до одной.
– Нет,– возразил я.– По другим каналам я уже нашел хозяйку этой вещицы. Так что теперь с ней покончено.
– С кем, с хозяйкой?
– С работой. Отдайте мне эту вещь, надо будет вернуть ее другой хозяйке.
– А их несколько?
– Две.
Порывшись в сумочке, она достала золотой футлярчик и протянула мне. Я положил его в карман.
– Может, как-нибудь на днях,– заметила она,– когда очаровательное создание, с которым вы тогда обедали, даст вам передышку, вы нарисуете мне план.
– Элен, дорогая, займемся этим сейчас же.
Я достал бутылку с джином, дабы подстегнуть свой интеллект, ибо собирался не только поведать ей о фактах и событиях, но изложить также зачатки теории, которая, так я полагал, не замедлит оформиться.
Когда я покончил с первой частью своей задачи, Элен воскликнула:
– Ну и ну! Куда уж дальше! – И тут же добавила, но уже совсем другим тоном и с несколько иными нюансами:– Ну? А дальше?
– Дальше? Не знаю, выведет ли меня все это на убийцу или же убийц Демесси и Жозефины, только сдается мне, что я разузнал интересные вещи и на их основании вычислил (прошу прощения за это слово) другие, не менее завлекательные. Взгляните-ка на эту пушку, Элен…
Я выложил револьвер на письменный стол, прямо ей под нос, вернее, очаровательный носик.
– Новехонький! Ни разу не был в деле. Только что с завода. Из Роттердама. У Габриеля Лоредана их несколько. Что-то вроде набора образцов. Этот Габриель Лоредан занимается импортом-экспортом. На днях он посетил экипаж, который состоит из молчаливого мореплавателя, злющей собаки и баржи, не то голландской, не то датской, а может, еще какой, но теперь я, правда, все больше склоняюсь к Голландии, итак, стало быть, баржи, пришвартованной к порту Жавель. Возможно даже, это судно принадлежит ему. Но независимо от того, принадлежит оно ему или нет, для меня важно только одно. Баржа – из Голландии, и эта пушка – тоже. Значит, все совпадает, а и то и другое вместе – это хорошенькое дельце.
– Контрабанда? – молвила Элен.
– Так точно, моя лапочка. И еще одна вещь… Ванда надумала проконсультироваться у Жозефины только потому, что слыхала о ясновидящей от мужа. Она уже не помнит, по какому случаю, но это не имеет значения. Если Лоредан говорил о Жозефине, то наверняка с кем-то из своих коллег по импорту-экспорту, а может, сразу с несколькими, и не иначе как потому, что состоял с ней в деловых отношениях. Сюрреализм – не его стихия. Я плохо себе представляю, чтобы он посещал ясновидящих на почве поэтических интересов. Рожей не вышел.
– Он похож на гангстера?
– Трудно сказать. Сами знаете, как это бывает. Газетные бандюги – вовсе не плохие ребята, скорее уж традиционалисты и даже конформисты,– всегда являют верным читателям ряшку, которую так и ждут от них. Стоит только кому-то сказать: «Это тот-то и тот-то», как все тотчас начинают кричать: «И точно, похож». Лоредан в этом смысле – не исключение. Теперь он внушает мне беспокойство.
– Это чисто субъективное впечатление,– заметила Элен.
– Попробуем снова стать объективными,– возразил я, чтобы не уступить ей в словопрениях.– Лоредан состоял в деловых отношениях с Жозефиной. Жозефина при жизни служила передаточным пунктом для некоторых подпольных группировок североафриканцев в метрополии, поддерживающих связь с мятежниками в Алжире. А теперь чуточку воображения. Некоторые из этих ребят пытаются раздобыть оружие. У Лоредана оно, похоже, есть…
– Пожалуй, тут вы попали в точку,– заметила прелестница.
– Лучше поздно, чем никогда. Я склонен думать, что Демесси, вопреки, а может, и благодаря своим взбалмошно-эротическим мизансценам (выбор арабского бистро для своих увеселений; посещение этого
