притона, ставшее возможным за счет ситроеновских связей), оказался проворнее меня (ему это, впрочем, было нетрудно; он очутился на месте в нужный момент) и поплатился жизнью за то, что сумел пронюхать. Если только сам не принадлежал к одной из группировок и не пал жертвой соперничества, примеров тому среди всех этих движений немало. Но я лично в это не верю. На мой взгляд, он увидел и подметил запретные вещи, и ему заткнули рот. Словом, это дело не принесло мне до сих пор ничего, кроме шишки на голове, да ничего и не принесет, и еще меньше принесет – если, конечно, не случится что-то неожиданное – вдове Демесси, истинной, то есть ложной, в общем, Ортанс.
– Почему же вы упорствуете?
– Из-за этих возможных неожиданностей. Начнем сначала. Итак, наши исламские мужики пытаются раздобыть оружие. У Лоредана оно, похоже, есть. Я принимаю за факт то, что оно у него есть. Жозефину убили из-за бабок, которые у нее могли быть. Понимаете, какую цепочку я выстраиваю?
– Лучше сами объясните. Так будет быстрее.
– Жозефина была передаточным пунктом. А почему бы ей не быть к тому же еще и кассиром? То есть посредником между покупателями (ФНО) и продавцом (Лореданом). Вот откуда значительная сумма денег, оказавшаяся у нее во время этой операции. А теперь… Подождите. Мне надо кое-что разузнать у Фару, если он еще у себя в кон-горе.
Я схватил телефон и набрал номер уголовной полиции. Комиссар оказался на месте.
– Алло! Фару? Добрый вечер. Говорит Нестор Бюрма. Как дела? Скажите-ка, эта мышеловка, расставленная вашим инспектором Бенхамидом, действует?
– Лучше некуда,– усмехнулся он.– Полное фиаско.
– Никого, даже кошки?
– Даже кош… Забавная шутка.
– Да, ничего получилось. Итак, стало быть, никто не явился?
– Никто.
– Нечего удивляться. Знаете, убийство трудно все-таки скрыть. Всегда кто-нибудь найдется, кто в курсе, а там уж покатится как снежный ком.
– Нет. Мы сразу спохватились, поэтому мало кто знает. Я-то думаю -у Бенхамида, правда, иное мнение, а это мое, и, в конце концов, чего я голову себе ломаю, меня же это не касается, я имею в виду эту часть дела,– так вот, я думаю, что вся эта история с передаточным пунктом всего-навсего хитрость под стать выдумке с вашей визитной карточкой. Нас попросту хотели ввести в заблуждение.
– Возможно. Кстати, по поводу моей визитной карточки, надеюсь, вы не переменили своего мнения в отношении меня, а? Признаюсь, я поэтому вам и звоню.
– Беспокоитесь?
– Мало ли.
Должно быть, он пожал плечами.
– Пожалуй, и правда бывают моменты, когда вы становитесь отчасти кретином.
– Да, бывают. Но не всегда.
Я повесил трубку и вернулся к Элен.
– Вы слыхали? Мышеловка не сработала. Зато навела меня на мысль. Точнее, убедила меня в правильности той, что у меня уже была.
– Что за мысль?
– Один из членов этой организации ФНО, который был в курсе того, что у Жозефины припрятаны полученные деньги,– близкий знакомый ясновидящей… Вспомните такую деталь: она была полуголой. Об этом забывать нельзя…
– О! – со смехом сказала Элен.– В этом отношении я полностью полагаюсь на вас. Такого рода деталь вы вряд ли упустите, тут нет ни малейшего риска.
– Скажите на милость! Уж не намекаете ли вы на то, что я извращенец?
– Примерно. Итак, этот близкий знакомый ясновидящей?…
– Он приканчивает ее и уносит добычу. Не знаю, почему он оставляет на радость полицейским доказательства, скажем так, почтовой деятельности пострадавшей, однако я полагаю (и потому-то мышеловка не сработала), он постарался проинформировать своих приятелей о том, что приближаться к дому на улице Доктора Финле опасно. Короче, подтибрить у них бабки он желает, а вот отправить их в тюрягу или повредить делу – нет.
– И все-таки делу-то он повредил, раз эти деньги предназначались на его осуществление, неважно, в купюрах или в виде оружия.
– Да, это верно. Возражение стоящее, как говорится. А это вынуждает нас рассмотреть данную проблему под другим углом зрения… И потом, я забыл про эту историю с визитной карточкой… Вот черт! Пошли поедим.
В ресторане, рискуя перевернуть майонез, я опять принялся за свои теории:
– Эта история с визитной карточкой в каком-то смысле забавна. Я знал Жозефину: ее убили. Я знал Демесси: его убили. И оба они убиты примерно одинаковым образом. Ясновидящая держит в своей скрюченной руке одну из моих визитных карточек. Не ту, которую я передал ей (ту она, видимо, уничтожила), а другую, с указанием моей профессии, которую я, должно быть, уронил на коврик, когда менял эти визитные карточки, и которую кто-то подобрал… Либо Селина, близорукая служанка, либо кто другой… Я склонен думать, что кто-то другой, а не Селина. И этот другой и есть убийца Жозефины. Это он сунул мою визитную карточку в руку убитой. Причем с определенной целью, которая мне неизвестна. А вовсе не для забавы, как воображает Фару. Сдается мне, что этот тип далек от всяких забав, фарсов и веселых шуток, это определенно не по его части.
– Неужели у вас нет ни капли жалости? – взмолилась Элен. – Я весь день пробегала в бесплодных поисках нужных вам сведений, хотя вы их уже раздобыли. Я ног под собой не чую. А теперь голова того и гляди расколется от вашей долбежки.
– Ну хорошо. Хотя из вас получается довольно странная сотрудница. Да ладно. Я заткнусь. К тому же настало время действовать. Что-то говорит мне: пора. У меня в конторе есть старые обноски. Как только выйдем отсюда, пойду натяну их. Переоденусь бродягой.
– В честь Демесси?
– Чтобы заглянуть на набережную, не привлекая внимания ночного люда. На набережную, а если представится случай, то и в бистро-бойню Амедха.
– Вы с ума сошли! К этим арабам?
– А что? Не сожрут же они меня живьем. Не такие уж они злые.
– А разве… они пускают европейцев?
– Пустили же они Демесси.
– Вот именно. Не слишком обнадеживающее гостеприимство.
– Не волнуйтесь. Это вредно для вашей головы, для ног и уж не знаю для чего еще.
Глава XIV
Не знаю, чем считать улицу Паен: мысом или кручей, яблоком или грушей, как поется в одной песне, но в конце концов когда-нибудь, наверное, узнаю. Вот и в тот вечер, часов в одиннадцать, я опять поставил там машину у тротуара. На голове у меня была сдвинутая набекрень, бесформенная шляпа, поношенное пальто, убожество которого подчеркивала дыра, идущая вдоль всего рукава сверху донизу, прикрывало помятый, но чистый костюм, а из-под пиджака виднелся высокий ворот свитера – так что я вполне мог сойти за гостя, приглашенного на костюмированный бал к испанской королеве Марии-Кристине.
Я вышел из машины и, крадучись, словно бездомный бродяга, направился в сторону набережной. А точнее, в сторону нордической баржи. Дул злющий, холодный ветер, его внезапные порывы временами становились просто нестерпимыми, принося с собой не менее нестерпимую гадость, похожую на мокрый снег. Сквозь окна нескольких кафе, расположенных на перекрестке и отбрасывавших свет на середину шоссе, виднелись колеблющиеся силуэты посетителей. Ресторан «Три ступеньки», что на углу набережной
