– Это образ.
– А, вот оно что! – воскликнула Элен, поняв, что мы имеем дело с моим преследователем. Она ничего не добавила, но ее глаза говорили: «В наглости этому братцу не откажешь!»
– …а наглядевшись на мух,– добавил я,– вы стали таким же назойливым, как и они.
Он улыбнулся. Медовой улыбочкой. И поклонился. По-видимому, был очень гибким в талии:
– Я понимаю и этот образ. Иначе говоря, вы хотите сказать, что я вас выслеживал.
– Вот именно.
– Я не буду утверждать, что пришел специально извиниться за это, месье, но почти…
– В самом деле,– сказал я. -Чем могу вам служить?
Он заколебался, потом произнес:
– Ничем. Я просто пришел извиниться за мое некорректное поведение сегодня утром. Да, в конце концов вы вовсе не обязаны удовлетворять мое глупое любопытство. Лучше я извинюсь и уйду. И так было очень невежливо с моей стороны надоедать вам, придя сюда.
Я его удержал:
– Не уходите. Кроме всяких прочих соображений, мне очень хотелось бы знать, зачем вы пошли за мной.
Он огляделся:
– Мы оба стоим,– пожаловался он.– Может быть, сядем, чтобы спокойно побеседовать?
– Пошли,– сказал я.
Мы прошли в мой личный кабинет, где я указал ему на кресло.
Он уселся, попросил разрешения угостить меня турецкой сигаретой, взял себе одну и достал зажигалку массивного золота, от которой мы оба прикурили. Завершив этот светский ритуал, он сказал:
– Месье, Париж – удивительный город…
Это звучало как речь, обращенная к председателю муниципального совета. Я не был председателем муниципального совета, но одобрительно кивнул. Это не задевало никого, даже Париж.
– …тут происходят вещи…
Он поискал подходящее слово.
– Удивительные,– сказал я.
– Вот, вот! Я не хотел повторяться. Сегодня утром я скучал в холле Трансосеана, как почти каждый день… Однако вчера у нас было развлечение… Может быть, это развлечение не совсем во вкусе директора отеля, но мне-то какое дело?… Короче, мы узнали, что один из клиентов отеля… человек, с которым я был немного знаком, поскольку здоровался с ним по воле случая то в коридорах, то в лифте… месье Этьен Ларпан…
– …был убит?
– Да. Это уже довольно необычно, не так ли?
Я сделал гримасу:
– Знаете, мне лично это кажется довольно банальным.
– Вам, может быть. Вы детектив. Но не я… Затем мы узнали, что этот господин Ларпан… как бы сказать?
– Не в ладах с законом?
– Да. Я нашел, что это поразительно.
– И что затем?
– Гм…
Он, казалось, смешался:
– …я вам надоел, месье?
– Ничуть. Продолжайте.
Он побарабанил пальцами по своему головному убору. Пальцы у него были толстоватые и не сочетались с его удлиненным лицом.
– Да, да,– сказал он,– я чувствую, что надоел вам. Ладно… постараюсь покороче…
И продолжал:
– …я почувствовал, что месье Ларпан меня заинтересовал, понимаете, я скучаю. Очень скучаю. И надоедаю другим. Короче… Я был в холле и услышал – о, совершенно невольно,– как вы спросили, дома ли мадемуазель Левассёр. А я знаю, мадемуазель Левассёр…
Он улыбнулся улыбкой соглядатая:
– …была любовницей Ларпана. Я сказал себе: ого, это имеет отношение к Ларпану. Ваш визит. Вот почему я заинтересовался и пошел следом за вами, месье Бюрма. Не знаю зачем. Несомненно, втянувшись в игру. А когда я узнал, что вы являетесь частным детективом, я ног под собой не чуял от радости. Я был в восторге. Эта атмосфера тайны мне очень нравилась, если вы понимаете, что я хочу сказать. Только затем я подумал, что мое поведение было некорректным и что мой долг светского человека состоит в том, чтобы извиниться, в том случае, если вы заметили мой маневр и могли Бог знает что подумать. При вашей профессии, не правда ли? А потому, месье Нестор Бюрма, примите, пожалуйста, мои живейшие извинения.
Он сделал вид, что встает.
– Одну минутку,– сказал я.
– Да?
– Вы говорили о глупом любопытстве, которое я мог бы удовлетворить.
– Я не хотел бы злоупотреблять.
– Не стесняйтесь.
– Так вот, глупое – это то самое слово. Я подумал, поскольку вы знакомы с Ларпаном…
– Я не знаю Ларпана,– сказал я.
– Вы меня удивляете.
– Тем не менее это так.
Он тряхнул головой:
– Я этому не верю. Я не могу ничего гарантировать, но мне кажется, что однажды Ларпан…
– Однажды?
– …упомянул ваше имя. Оно довольно характерно, не банально. Но, очевидно, поскольку вы утверждаете противоположное…
Я ничего не сказал.
Он продолжал:
– …итак, я говорил, что, поскольку вы знакомы с Ларпаном… но поскольку вы его не знали, это все меняет.
– Говорите, как если бы я его знал.
– Ладно…
Его глаза зажглись:
– …я подумал, что вы сообщите мне подробности по поводу этого таинственного человека, дадите сведения, которые бесполезно было бы искать в газетах.
– А в каких целях собираете вы эти сведения?
– В целях развлечься, всего-навсего. О! Я знаю. Я сознаю свою глупость…
– Я не могу вам дать эти сведения.
– Я сознаю свою глупость,– повторил он.– Я импульсивен, идиотски импульсивен. Сначала я иду за вами, затем прихожу к вам и прошу выдать профессиональную тайну…
– Речь не идет о профессиональной тайне. Я не могу дать вам никаких сведений о Ларпане, потому что у меня их нет. А у меня их нет, потому что я его не знал… И я думаю, что из нас двоих, если кто и был с ним знаком, так это вы.
Он заколебался, потом сказал:
– Ну, что ж… я его знал… немного. Признаю это.
– Вы сообщили об этом в полицию?
– Нет. Это не помогло бы их расследованию, не так ли? А я вовсе не хочу…
Он отчеканил:
