– Это – гарнир. Но, может быть, я невольно ткнул пальцем во что-нибудь интересное, а? Раз уж вы интересуетесь этим типом...
– Я им интересуюсь, потому что все это очень оригинально. Что это за скелет?
– Скелет.
– А что он с ним делал?
– Я ничего не знаю, но предполагаю, что это напоминало ему его молодость. Этот тип все время вспоминал о прошлом. Мне рассказали об этом его товарищи по галерее Лафайет. Ведь он был студентом медицинского факультета.
– Черт! Правда. Я об этом не подумал. И другое: я прочел в одной газете, что генерала Горопова называли 'кривобоким героем'.
– Его называли также 'доблестным хромым'.
– А-а! Человек с искривленной ступней? А почему же 'кривобокий герой' или 'доблестный хромой'?
– Он воевал против красных и был ранен в ногу.
– Так этого вполне достаточно, чтобы хромать, в самом деле? Кстати, о ноге, вернемся к скелету. Вы опоздали на поезд.
– На какой поезд?
– Я знаю, что шутка устарела, но, насколько я вас знаю, меня удивляет, что вы ее не выдали.
– Какая шутка?
– Об 'одноногой с бульваров'. Это правда, что Костенко купил в отеле 'Друо' женский одноногий скелет? Да?
– Ничего подобного. То есть тот скелет, который я видел в комнате Костенко, был целый.
– Вы его сами видели?
– Я сопровождал полицейских. Я даже сфотографировал его, но мое фото не прошло. О...
Вдруг до него доходит, что не все тут гладко.
– Бог мой! Бурма, что это означает?
– Я ничего не знаю, но постараюсь узнать. Больше ни слова, ладно?
И все-таки одно слово он рявкнул в аппарат.
XIII
Не знаю почему, но улица Могадор в той ее части, которая лежит между площадью Трините и улицей Виктуар, особенно по утрам, когда она залита солнцем, мне ужасно напоминает Марсель. Этой ночью она не напоминает мне ничего другого, кроме улицы Могадор, что, впрочем, не так уж плохо. Я всё люблю на улице Могадор. Её театр, ее рестораны, её бистро (до войны там было одно, которое называлось 'У гангстеров'), её магазинчики и её шлюх, очень хорошо воспитанных, которые окликают вас словами: 'Здравствуйте, месье!'. Ах! Шлюхи с улицы Могадор! Я рассказывал об 'одноногой с бульваров'. А учительница с улицы Могадор! Еще одна парижская достопримечательность. По части парижских достопримечательностей я кое- что знаю. Я называю её учительницей, потому что, глядя на нее, подумаешь, что это учительница на пенсии. Или дама из благотворительного общества. У этой женщины есть что-то от обеих. С седыми волосами, в очках, со скромной сумочкой, в строгой одежде, а также в её возрасте, она похожа на благопристойную даму из буржуазной семьи, этакую нежную бабушку. По-видимому, она специализируется на избавлении мужчин от Эдиповых комплексов. До меня дошло, чем она занимается, только после того, как однажды я услышал фразу, сказанную ею одной девице, в профессии которой нельзя было ошибиться: 'Сегодня и размяться-то не с кем'. А я-то полагал, что она ждет автобуса.
Когда этой ночью я появляюсь на улице Могадор, дама-патронесса, о которой шла речь, обсуждает что-то с двумя своими товарками на углу улицы Виктуар перед закрытой лавкой плетеных изделий. При моём приближении группа распадается. Одна из них пытается взять меня на абордаж, нацелив на меня свою мощную грудь. Свет уличного фонаря бесстыдно освещает все закоулки её глубокого декольте.
– Добрый вечер, месье, – ласково и многообещающе шепчет мне девица.
– Добрый вечер, – говорю я.
Сразу же вслед за этим мы переходим на 'ты', обмениваемся обычными фразами, принятыми при подобных встречах. Но поскольку с моей стороны не видно большого энтузиазма, девица старается подогреть меня:
– Я тебе сделаю позу со скелетом, – предлагает она.
– А вот это мне подходит, – говорю я, – сегодня вечером именно скелет привлек меня в ваши края. Я журналист, и я слышал о русском, который жил на улице Жубер и у которого дома был скелет. Может быть, ты была знакома с этим субчиком?
– Может быть.
Она вздыхает:
– Итак, ты журналист?
– Ну да.
Она снова вздыхает:
– Вот уж мое везенье. Журналист. Для меня безнадежно, да? Ведь у тебя под рукой полно старлеток.
– Напрасно так думаешь. Я парень старой закваски. А что это такое, поза скелета?
