образ совершенного своего предначертания.
Таковое положение будет и с трудом, в нем тоже человечество достигнет такого совершенства, где все его производство войдет в стихию природы и <…> без всякого труда будет всё так же входить в организм, как дыхание, которое служит главного силою движения всего организма как жизн<и>. Тот совершенный образ Бога видится и в труде, стремящемся освободить человека от труда и достигнуть того блаженства, когда все человеческие фабрики и заводы будут действовать сами по себе, <и> это маленькое действие будет образцом той большой фабрики — вселенной, в которой все производство вырабатывается без спеца-инженера и рабочего и которая, согласно человеческому представлению, была построена Богом, который был всесильным, всезнающим.
Конечно, всесилие и всезнание можно разоблачить и доказать <, что они обладают> многими несовершенствами, которые <лишь> идут все еще к совершенству. А может быть, весь механизм вселенной вчерне, как главная основа, абсолютен в своем совершенстве, и только несовершенны его разумные детали. <такие,> как одна из совершенных на вид форм — человек. Но в общем этот человек <также> представляет собою небольшой сколок миростроения вселенной, стремится все на земле построить по закону вселенной. Достигая в знании и труде единой цели полного всезнания и самопроизводства, человек достигает Бога совершенства, иначе сказать, включает себя в него или его в себя, и наступает момент полного бездействия, или действия как созерцания самомирапроизводства, наступает момент полной «лени», ибо даже я уже не могу участвовать в совершенстве: оно достигнуто.
Человек, народ или все человечество, всегда ставит перед собой цель, и мель эта всегда в будущем; таковой целью является совершенство, которое есть Бог. Человеческое воображение нарисовало его и даже распределило дни его творчества, из чего видно, что Бог через шесть дней построил весь мир, и видно, что седьмой день был отдыхом. Сколько этот день должен продолжаться, мам неизвестно, во всяком случае, седьмой день — это день отдыха.
Допустим, что первый день был физическим отдыхом, хотя в действительности такового не было — если бы ему пришлось выстраивать вселенную физическим трудом, то ему пришлось <бы> столько же трудиться, как <и> человеку; очевидно, у него не было физического труда, следовательно, ему не нужно было и отдыхать. У него было творчество через слово «да будет» — через шесть раз «да будет» была построена вселенная в полном своем множестве разнообразия. С той поры Бог больше не творит, почиет на троне лени и созерцает свою мудрость.
Но тут еще возникает вопрос — неужели при созерцании Бог не нашел еще большего совершенства<?> Очевидно нет, такова мудрость его, виденная нами во вселенной. Бог настолько совершенен, что даже не может быть в состоянии мысли, ибо вся вселенная исчерпывает совершенство Божеской мысли.
Я уже говорил о том, что человек просто маленькая копия того божества, которое создалось в нас же, и в действительности человек стремится к нему, и много уже есть таких людей, которые дошли до совершенства действия одной мыслью, приводя ею в движение целый народ и материалы заставляя принять другой вид. Такие люди пока существуют в виде вождей-правителей и идеедателей, совершенстводелателей. На самом деле, каждый идеедатель через мысль свою нашел известную идею, которая рано или поздно подымет весь народи перестроит его в новые ряды жизни. Совершенстводелатель, открывший новое тело, машину или аппарат, подымет множество трудовых рук к умножению последнего, и мир принимает другой вид при дальнейшем совершенстве; его же мысль и создает таковые машины, которые умножают его дело, освобождая человека от труда. А так как совершенство человека будет продолжаться дальше, то, конечно, в будущем оно придет в состояние Бога, который через «да будет» творил мир.
Каждый царь-правитель движет жизнь только через «быть по сему» или «да будет». Мы уже имеем небольшие примеры в нашей жизни, но все совершившееся в прошлом было сделано только человеком, в настоящем уже человек не один, а с машиною. В будущем останется одна машина или какое-либо соответствие ей, <и> тогда будет одно человечество, сидящее на троне предначертанной мудрости своей без вождей, правителей и совершенстводелателей — все это будет в нем; таким образом, оно освободится от труда и обретет покой вечный отдых как лень, и войдет в образ Божества. Так оправдается легенда о Боге как совершенстве «Лени».
Уновис («Два года назад зародилось небольшое ядро…»)*
Два года назад зародилось небольшое ядро, взявшее на себя пропаганду и проведение в жизнь Нового Искусства. Под Новым Искусством разумелось Кубизм, Футуризм, Супрематизм; почему на этих трех разных по себе системах остановилась группа живописцев?
Признание этих трех было основано на том, что в них наступает новая эра мирового сдвига в область совершенно новых открытий форм человеческого движения; вступая в Кубизм, мы вступили на ту дорогу, на которой заканчивается живописная культура, достиг<ш>ая своего высокого развития, и в тот же момент наступает время дальнейшего движения, которое выражалось в чистом опыте конструктивных размещений разных единиц. Отсюда мы заметили, что живописное содержание мало-помалу ускользает, поскольку кубистическая конструктивность приближается к цвету плоскости. Производя анализ этого необыкновенного живописного движения, мы пришли к тому, что живопись на протяжении многих веков дошла до своего предела, расцвела и угасла навсегда, ибо угас весь технический и духовный мир прошлого. Так, кубизм является завершением целой многовековой эпохи движения художника, в котором он теряет сознание и больше не видит мира. Мир распылился и исчез как дым, это последнее облако сгоревшего мира вещей и всей живописи, кисти и палитры там же исчезли в огне и дыме, рассеялись в небытие. От кубизма осталась одна голая конструктивность идеи живописной, и эта конструктивность была только лесами к новому, освобождением от мира вещей и введением в конструктивный путь.
Два года назад мы выяснили, что последние Искусства есть конструктивные и что этот путь ведет неуклонно к тому существу, о чем мечтало бессознательное чувство в прошлых эпохах художника, именно к техническому новому миростроению, в котором уже не художник, а строитель будет строить мир в невиданных еще формах идеи живописной. Мы ясно осознали смерть художника живописца14 и всей живоп<исной> культуры, за исключением идеи; больше того через анализ философско-практического мышления <мы> проникли и обнаружили, что он <художник> признак эстетического гниения признак того, что в государстве происходит разложение, эстетизируя форму некогда бурного движения человека. Мы обнаружили, что Художник через Искусство свое делает ризу как заплату прогнивающих мест тела, художник — слуга событий, но не сам событие, художник — результат причин, но не сам причина. Итак, мы отвергаем Художника и его живопись и <в>стали начисто конструктивный путь ее идеи как экономический единственно живо- строительный.
Кубизм и футуризм есть новая конструктивность сил распределения веса в статике и скорости, и мы их признаем как путь тем, кот<орые> не могут сразу отринуть <живопись>, сами же движемся на Супрематической конструктивности, обеспечивающей Новую форму; и мы присутствуем при редком зрелище кристаллизации новой технической формы человека, <это —> величайшее событие, кот<орое> может быть видно только на расстояниях времени. И мы сейчас проникаем в будущее и чувствуем Новый физический вид мира, в нас происходит кристаллизация, и она видна на наших проектах. Мало-помалу буря динамических волн кристаллизиру<ет> формы, и в самой кристаллизации и происходит установление нового. Это новое — супрематическое содержание, кот<орое> мы находим соответствием современности сегодня, и <мы> всячески, с великим возмущением протестуем против того, что сегодня под напором представителей спецов прошлого вновь втаскиваются останки разрушенной временем красоты, мы видим революцию не только экономическую (чисто харчевую), но видим в ней освобождение от всех корней прошлой преемственности; новое экономическое построение жизни служит всем новым возможностям создания и архитектуры строительных форм. Революция очень молода, она богата агитацией, но в ней нет тех спецов, кот<орые> могли бы выстроить ту жизнь, кот<орую> она принесла в
