рождается в пути Ленина, в каждой вещи Ленин, без Ленина нельзя ни шагу шагнуть, как без Бога ни до порога. Отсюда возникают и все последствия быта. Быт должен принять три фактора: обратный счет: 3) материальный, 2) художественный, 1) религиозный. 1) образный, 2) художественный и 3) материальный — обратные категории.
Приобщение художника к фабрике, как бы стихийно вынесенное, стало на своем месте, в ней образовался притвор духовно-религиозно-обрядный как таковой. Фабрика перестала быть фабрикой, завод перестал быть заводом, клуб пролетарский — клубом, каждая вещь — вещью, электрический свет стал светом Ленина. Клубы стали только молельнями или слушательницами <исповедальнями?> в быту в чистом виде. Фабрика — районным храмом. Вспыхнула мысль об устройстве уголков Ленина10. Как эта аналогия близка с аналогией церкви, и церкви православной, позаботившейся об устройстве уголков Христа и всех его святых. Таков ход событий, потерявших силу осознания материализма. Так закончилась революция победой того, который обратился в дух, и, по слову ученика Его, парить будет над миром в образе духа [Преображенский — «О Нем»].
Затаенный религиозный дух ждал смерти материалиста, ждал, когда перестанет биться сердце, и вихрем поднял оставшихся до себя и гонит теперь по своему пути, и в них теперь ни сердце, ни легкие не действуют сами по себе, а только движимые его духом. Дух материальный — во власти духа религии, или дух указал место материализму (коммунисту) на земле, а сам поднялся в высь и парит над ней как цель, куда надлежит испариться каждому временно пребывающему на земле. Он создал и образ материалиста, как бы подтверждая — из образа восстал, в образ обратишься, <а> пути, лежащие за пределами символов, образов, амулетов, тебе закрыты. Со страшной силой религиозный дух зажал материализм в угол, из которого выхода нет, но только преображение в образе; это перигелий или афелий материального движения, после чего ты превращаешься в образ. Так закончилась жизнь Ленина. Попробуйте исправить ошибку, попробуйте вернуть его в материальный мир, иначе всем должно быть с Ним, т. е. все должно выйти из орбиты материального движения и обратиться в амулет, хоругвь. Отсюда все торжественные дни революционных побед становятся праздничным Ленинским ходом (крестный или Христовый ход) со всеми реликвиями «правоверных» и изображениями «неверных», т. е. чертей со сковородами горячими, «цепями», всем адом капитализма; буржуазия стала современным чертом, мучающим правоверных, верящих в Него, однако кто с Ним, тот спасется, кто не с Ним, тот с чертом, или с буржуазией, — пойдет в ад вечный. Торжество православного духа наступило в обновленной форме и идет также к победе над дьяволом, который обратился в буржуазию; раньше дьявол этот был в преисподней — сейчас на поверхности земли, со всеми пыточными орудиями, <дьявол,> который не давал никогда жить человеку в мире, путая все время его веру, и он делал грехи, убивал, грабил. Ленин был православный, всю жизнь боролся против угла, освобождался сам из него и всех хотел освободить. Он всех хотел вывести из угла образов, боролся за действительность, он был против и черта, и Бога. При жизни его как будто не было заметно, что революция несет в себе и культ новый, и заново преображенных чертей, а теперь все кричавшие «Да здравствует Ленин» кричали сегодня «Осанна», а завтра загнали его в угол. В виде образа стоит Он как свидетельство о своей материальной некогда оболочке, о жизни, а верящим в него сказали, что дух Его парить будет над ними, им только можно победить сатану, капитализм и черта буржуазии. Новая форма загробной жизни.
После смерти никто из учеников его не верил, что он мертв. Было заявлено народу, что он жив и вечно остается с нами, но после редакция изменилась, и было сказано, что он умер, но дело Его живо. (Не будет ли под видом дела вид души, которая не умирает, а живет?) Заявили ученики Христовы народу, что Христос жив. Не стройте храмы, сказал Христос, ибо храм Божий внутри вас. Могут сказать и ученики Ленина то же: храм Ленина внутри вас (а вместо души — дело его внутри нас); но это показалось непонятным, ибо если он в нас, то какое же дело Его будет на земле, и стали строить храмы, разводить дело Его. Ленин не сказал строить храмы имени своего или другие дома называть именем своим, а также не <сказал> устраивать уголки себе, но их сделали, ибо это источник дела и руководящий угол всех дел на земле. Для буржуазии не нужна религия, но она в ней видела орудие, укрепляющее ее, не для нее нужен был пророк, святой, ангел, Бог, Дьявол, это нужно было для них — чернокожих; при посредстве Бога и Дьявола легче управлять. Думалось бы, что революционному пролетариату и крестьянину тоже не нужны признания, определенно идущие к обожествлению, к созданию руководящего духа, парящего в выси, правящего всеми нашими умами. Но если это нужно, то нужно, ибо есть тот, который без этого не может идти? Каждый благочестивый Ленинист впоследствии сделает угол дома имени Его, а в каждой читальне деревень или клубе будет Его уголок, с которого будет говориться Его учение (проповедь). Создадутся модели уголков, и по ним будут строить их по всей стране правоверных. Так создалось то, чего не хотел учитель. Теперь нет никакого выхода, <нельзя выйти,> не разрушив угол. Установился центр, возле которого наступило статическое вращение. Так сочетается новая религия Ленинизма с коммунизмом, образ и действительность, дух и материя. Если это так, то неужели смерть Ленина стала синтезом коммунизма, а коммунизм как скорлупа яйца отпала, но из яйца вышла материя, а здесь синтез, т. е. дух парящий, который вышел, как сказано, в высь, ибо снизу парить нельзя — куда точно неизвестно, и парит там над миром.
Если придет мысль сжечь останки Ленина в крематории, то и в этом нет спасения, ибо дело все в Нем, в Его парящем духе над миром (т. е. земным шаром), дух не сожжешь. К материализму больше не вернуться, ибо дух Его не станет телом, дух Его не примет свою материю больше, дальнейшая Его жизнь <будет проходить> в духе (как и все большие люди находят себе вечный покой в небесной голубятне духа). Сожжение только пополнит аналогию воскресшего Христа, который вошел в огонь пекла (крематорий), освободил оттуда праведных и собирается во втором пришествии судить преступивших его учение.
Во втором пришествии можно видеть его в лице Ленина, который пришел совершить наказание над неисполнившими приказания Христа и спасти праведников, посадив их рядом с собой. Христос учил: отдай ближнему одежду, если у тебя есть вторая; люби его как самого себя. Но ближнему своему, пролетариату, имеющий десятки одежд не дал ни одной. Тогда был послан Ленин и покарал их, разрушил храмы и банки и роздал пролетариату все. Теперь все дело в том, чтобы спасти пролетариату то, что было дано им.
Если сейчас возникнет мысль предать огню тело Ленина, <то это> будет только второй факт, когда Христос после смерти вошел в огонь пекла вывести оттуда пролетария. Что же это значит? Полагаю, что подобный факт указывает, что пекло, огонь есть материализм, из ада которого должно все освободиться и перейти в дух к Богу, образу; сжигание сейчас послужило бы этому толкованию.
Ленин стал в образе, Ленин — Он, а образ не сожжешь, больше Он не сжигаем, в нем нет материала для огня. Крематорий — ад пекла, который не сжег Христа, ибо Христос оставил тело в гробу (техническое соображение), также и Ленина не сожжет огонь крематория, ибо дело не в теле, а в духе, в который он обратился (по Преображенскому), крематорий может сжечь тело, но не Его. Он стал тем, чем другой не может стать. Простой смертный заканчивает свою жизнь вместе с разложением тела. Сжечь огонь может только простого смертного, в нем нет того духа, который может парить над телом; они безымянны, поминаются при случае массою, а Ленин бессмертный. Все остальные погребены в братских могилах, и мы только знаем, что здесь могилы павших за нас. Кто они такие — неизвестно; известно, что они жертвы революции. Это чистые беспредметники, не поддающиеся образу и кисти художника, их можно только создать по образу и подобию оставшихся на поверхности земли.
Художники ИЗО протестуют против беспредметности, абстрактной бессодержательности, а это и есть то, в чем можно освободиться от всех содержаний — содержание вообще подозрительная вещь. Восстают капиталисты против коммунизма, потому что исчезает последний оплот, последняя база, основа для существования, наступает для них абстракция, беспредметность, их деятельность не имеет основы предмета, из чего и на чем можно развивать новые явления; у одних капитал, у других предмет. Протестуют
