– Султан не допускает альтернативы. Но обычно янычар набирают из христианских семей, как правило, многодетных, поэтому выбор юноши прост: или армия, или голод. А вообще-то, в империи мало кто может позволить себе роскошь выбора.
– Но вы же хотите все изменить, – задумчиво произнесла Эми.
Малик поднял голову.
– Ты думаешь, что это всего лишь мечта? – спросил он, доставая из сумки каравай ячменного хлеба.
– Кажется, обстоятельства не благоприятствуют вам, – спокойно ответила девушка.
– Возможно, это и так. Я могу и не дожить до победы, но мое дело откроет путь тем, кто наверняка ее увидит.
– И этого для тебя достаточно?
– Я не хочу прожить жизнь раба. Если мне и суждено умереть молодым, то по крайней мере это будет достойная смерть. – Он протянул ей горсть оливок, но Эми положила их на землю.
– Пожалуйста, съешь что-нибудь, – попросил Малик. – У нас впереди еще четыре часа пути.
– Слишком жарко, есть совсем не хочется, – отказалась девушка, снимая шарф с лица и обмахиваясь им. – Ты уверен, что мы успеем добраться до города, прежде чем базар закроется?
Малик кивнул.
– Я уже много раз ездил этой дорогой. У тебя будет еще по крайней мере полчаса, чтобы купить все необходимое, и мы сразу отправимся в обратный путь.
– Ты очень любишь Анвара, да? – спросила Эми.
– Мы выросли вместе недалеко отсюда – в деревушке такой маленькой, что у нее даже нет названия. С пяти лет Анвар был мне, словно брат; а едва мы взяли в руки оружие, он стал и моей правой рукой. Мне его жизнь так же дорога, как моя собственная.
– Тогда поехали, – решительно произнесла Эми, вставая. – Когда дело касается лихорадки, все решает время.
– А ты хорошо отдохнула? – Малик тоже быстро поднялся.
– Отдохну, когда вернемся.
Он сложил так и не съеденный обед в сумку и привязал ее вместе с флягой к седлу. Потом помог Эми сесть в седло, подождал, пока она устроится поудобнее, и сам сел верхом.
– Закрой лицо, – напомнил он, – вдруг мы кого-нибудь встретим по дороге.
Эми послушалась.
– Спина у тебя не болит? – озабоченно поинтересовался Малик. – Если ты какое-то время не ездила верхом, то обязательно будешь ее чувствовать.
– Немного ноет, – призналась Эми.
– Ночью будет хуже, – предупредил опытный всадник и пришпорил коня.
Эми выехала вслед за ним из рощи в жару и пыль.
– Отец, ты обещал, что разрешишь сегодня покататься верхом на Хане, – напомнил Тарик, потянув Калида за рукав.
Калид отложил книгу и посмотрел на сына.
– К сожалению, Хан стареет, Тарик. Я не уверен, что он выдержит тебя.
– Но ты же обещал! – захныкал мальчик, обиженно надувая губы.
Калид взглянул на Сару – которая проверяла контрольные по математике. Но она лишь подняла руку, словно прося избавить ее от споров.
– Насколько я помню, я обещал подумать об этом, а это нечто другое, как ты понимаешь, – сухо пояснил Калид.
Тарик продолжал выжидательно смотреть на отца. Наконец отец поднялся и покачал головой.
– Ну хорошо, беги в конюшню и скажи Алефу, чтобы седлал его. Я спущусь через несколько минут, и мы сделаем несколько кругов по двору. Мне нужно быть уверенным, что ты не загонишь до смерти моего старого и верного друга.
Мальчик с радостным криком выбежал из комнаты. А Сара укоризненно взглянула на мужа.
– Ты балуешь его, Калид!
– Не понимаю, за что он так любит этого коня, – недоуменно произнес Калид.
– Не понимаешь? – повторила за ним Сара. – Но ты же сам рассказал ему столько историй о своих подвигах верхом на Хане, что странно, как он вообще еще не спит в конюшне с ним рядом! Калид улыбнулся.
– Не хочешь ли ты сказать, что я преувеличиваю перед сыном свои прежние заслуги? – поинтересовался он.
Сара шутливо кинула в него ластик. Он поймал его на лету, прошел через всю комнату и сел за стол с ней рядом. Затем взял ее руку в свою.
– Прервись на минуту! Я хочу кое-что тебе сказать!
