– Ну, я тоже кое-чему научилась. Саре не захочется быть просто твоей спутницей. Наверное, одна мысль о том, что она будет проводить все свое время здесь, как это происходит с другими обитательницами гарема, ее ужасает.
– Я собирался предложить ей заняться дворцовой школой, – сказал Халид.
– Чудесно! – Лицо Косем расплылось в улыбке. – Почему ты не сделал этого прежде, чем она уехала?
– Наверное, хотел, чтобы она принадлежала мне одному, – искренне признался он.
– Но ты только что говорил, что не сможешь проводить с ней каждую минуту! Ты уже знал, что она не из тех женщин, которые могут целыми днями купаться в хаммане и укладывать волосы, ожидая, что ты захочешь ее видеть. Разреши Саре заняться домашними делами, помогать тебе. Я всегда считала тебя умным человеком, Халид. Ты должен был бы сам все это чувствовать и понимать!
– Но ведь мне никогда не приходилось ни одну женщину просить, чтобы она оставалась со мной. Мне всегда было так легко с ними.
– Но и ни одна из них не интересовала тебя дольше тридцати секунд.
Халид, улыбнувшись, отвел взгляд.
– В чем дело? – строго спросила Косем.
– Моя мать была для отца настоящей проблемой. Похоже, история повторяется.
– Да, ты во многом на него похож. Его тоже никогда не привлекало то, что давалось легко.
Халид приблизился к Косем и поцеловал ее в морщинистую щеку. Старая женщина изумленно взглянула на внука. Как редко он демонстрировал ей свою любовь.
– А теперь иди и не мешай мне думать, – попросил он.
Она встала.
– Бабушка, спасибо тебе, – добавил Халид. Радуясь про себя, Косем вышла.
Примерно через три недели после отъезда из Дворца Орхидей Сара поняла, что беременна. Она пропустила привычный срок, объяснив это стрессом, который пережила. Но теперь ее грудь приобрела непривычную чувствительность, и с каждым днем росло отвращение к еде, особенно по утрам.
Сара тяжело опустилась на край кровати в комнате для гостей, которую занимала в доме Джеймса, и задумалась. Конечно, появление ребенка у одинокой незамужней женщины доставит ей массу проблем, но все же мысль о нем вызвала в ней ликование.
Ребенок Халида! В ней его ребенок! Это должно было произойти, когда они впервые соединились, после того, как Халид спас ее от бедуинов. Теперь Сара вернется в викторианский чопорный Бостон с незаконным ребенком во чреве, ребенком экзотического восточного властителя, единственного своего возлюбленного, которого, по всей вероятности, никогда не увидит.
Но она чувствовала себя очень счастливой. Пусть у нее нет работы, пусть будет жить в старом доме своего отца одна, с ребенком, все равно еще никогда она не испытывала стольких надежд.
Сара решила рассказать Джеймсу и Беатрис о своей беременности. Все равно они узнают об этом из писем родственников.
На следующий вечер, за обедом, дождавшись десерта, Сара объявила:
– Мне надо вам кое-что сообщить.
Джеймс и Беатрис выжидательно подняли на нее взгляды.
– Я беременна.
Джеймс закрыл глаза, а Беа замерла, не донеся до рта кусочек лимонного торта.
– Я этого опасался, – мрачно проговорил Джеймс.
Опомнившись, Беа смогла лишь прошептать:
– И что же ты теперь будешь делать?
– Буду рожать.
– В Бостоне? – срывающимся до писка голосом спросила Беа.
– Похоже, что там.
– Сара, это же самоубийство! – запротестовала Беа. – Тебе больше никогда не получить места учительницы.
– Ну что ж, придется заняться чем-то другим.
– Чем же? – спросил Джеймс.
– Не знаю. Буду брать белье в стирку, приму жильцов… Отцовский дом принадлежит мне, и в нем имеются свободные комнаты. Кроме того, он оставил мне немного денег. Как-нибудь проживу.
– Но как же ребенок? – ужаснулась Беа.
– А что?
– Милочка, но он будет чувствовать себя отверженным.
– Потому что будет незаконнорожденным?
– Не только из-за-этого! Разве он не будет… темным?
