там, где она находится — в Риме.
Рассказывай, рассказывай, мухолов, правда — она все равно выплывет наружу. Мухолов продолжал рассказывать: меня вызывают, сказал он, и я приезжаю с насосом и бидоном патоки, смешанной с ДДТ. Где я прохожу, там трупов не счесть, миллионы, как на войне. Люди для меня не существуют — только мухи. Рассказывай, рассказывай, мухолов. Так вот, я воюю с мухами, продолжал он, я их ненавижу, этих мух. Могу поливать смесью патоки и ДДТ без устали, часами: стены, деревья, фонарные столбы, изгороди, площадки для игры в шары и теннисные корты, дворы, сады. Не понимаю, где вы находите все эти сады и дома, сказал я, тут нет ничего — сплошная пустыня, хуже Сахары. Но если ты находишь все это, мухолов, то хорошо делаешь, что дезинфицируешь все подряд — ведь это твое ремесло.
Меня зовут в дома и на виллы, что построены внизу между морем и Торвайяникой. Здесь мухи особенно злые, потому что давление выше. Чем ниже над уровнем моря, тем выше давление, и наоборот. Чем выше давление, тем злее мухи, и наоборот. Иногда меня зовут в Торвайянику, в Тор Сан-Лоренцо и Лидо-ди- Лавинио, продолжал мухолов, куда римляне приезжают летом искупаться в море. Понятно, сказал я, собирается тьма голых людей, и сразу мухи прилетают. Само собой, сказал он,
МУХИ С ЖАДНОСТЬЮ НАБРАСЫВАЮТСЯ НА ЛЮДЕЙ.
Ну, хорошо, они набрасываются на людей, но они предпочитают мертвецов, особенно если чуют запах крови в траве и на цветах дрока. Иными словами, они слетаются на запах крови и чуют его еще издали, сказал я. Это верно, подтвердил мухолов. Мы этого запаха не чувствуем, а они — так издалека. Рассказывай, рассказывай, мухолов, правда — она рано или поздно выплывет наружу.
Иной раз меня зовут сделать дезинфекцию в доме. Я приезжаю на велосипеде с моим насосом и бидоном отравленной патоки. Приходится брать с собой еду — ни один хозяин не подпускает меня к кухне и вообще к съестному. Вот я и беру с собой сумку, кладу в нее немного сыра или колбасы и бутылку вина. Меня из-за этой отравы и к вину не подпускают. Они правы, ДДТ — яд очень сильный, может даже убить. С этими ядами для мух, сказал он, рискуешь и человека отравить, понятно, ненароком. Мухолов посмотрел на меня и добавил: но я умею отличать мух от людей.
Мухи, сказал я, приспособляются и к ДДТ. Так уже было в Сардинии в 1940 году во время всеобщей кампании по истреблению мух, в 1944 году — в Дании и в 1948 — в Египте. Египетские мухи до того привыкли к ядам, что, заслышав запах ДДТ, начинают смеяться. То же происходит и в Сардинии и в Дании, только там мухи не смеются, а хохочут. Может, и так, сказал мухолов, но только, где прохожу я, земля потом усеяна дохлыми мухами, точно поле боя. Ну хорошо, поле боя, но этими вашими химикатами вы же отравляете воздух.
Комары, сказал я, после ДДТ только злее стали, а тараканы в Южной Америке выросли вдвое с тех пор, как их начали травить ДДТ, и вообще они стали невосприимчивы к яду. Вы ведете бесполезную битву, мухолов, а покуда отравляете атмосферу. Скоро и люди, с вашего позволения, начнут гибнуть как мухи. А мухолов ответил: может, они тоже станут невосприимчивыми, как египетские мухи и тараканы Южной Америки.
Рассказывай, рассказывай, мухолов, правда — она рано или поздно выплывет наружу. Я вхожу в виллу и спрашиваю: — Что нужно дезинфицировать?
И владелец виллы или дома почти всегда отвечает: всё — стены, растения, заросли, террасы, цветы, сад, если там есть сад, розы и кусты, если там есть розы и кусты, бассейн и водосточные трубы, а некоторые даже говорят: почему бы не продезинфицировать и навозную кучу, если там есть навозная куча. Иной предлагает: — А может, сделаем частичную дезинфекцию, то есть стены дома и стволы деревьев, если там есть деревья.
А затем спрашивает, сколько будет стоить дезинфекция. Ни лиры, потому что платит коммуна Альбано. Отлично, говорит тот, ну, то есть владелец дома или виллы, тогда сделаем
ПОЛНУЮ ДЕЗИНФЕКЦИЮ.
Когда они узнают, что это не стоит ни лиры, то хотят дезинфицировать всё, даже крышу и телевизионную антенну. Покорно благодарю, уважаемые. Я надеваю фуражку и приступаю к дезинфекции, качаю патоку с ДДТ — смесь эту качать нелегко, и когда она густеет, я добавляю несколько литров молока с центральной раздаточной станции. Иной раз начинаю петь. Рассказывай, рассказывай дальше, мухолов. Прежде я был велогонщиком, участвовал в гонке вокруг озер, потом упал и сломал ногу, стал хромать. Теперь я работаю мухоловом, во всей коммуне Альбано я один-единственный мухолов. Как ваше имя? Джузеппе, но все называют меня — Единственный мухолов в Альбано. Как вы сказали? Вас зовут Джузеппе?! Да, с вашего позволения, меня зовут Джузеппе, сказал мухолов. Еще один человек, стоп, которого зовут Джузеппе. А что тут такого? Да нет, ничего, сказал я, странные вещи происходят с этим именем. Меня так зовут с самого дня рождения, синьор. Да нет, это я так, просто к слову пришлось.
Но сколько же нас, Джузеппе? Почему мне все время попадаются одни только Джузеппе? Такие совпадения меня пугают. Кончится тем, что я рассвирепею и однажды всех их перебью, устрою побоище, да-да. Джузеппе, дружище, ну тут уж ты хватил лишку — побоище. Чем же они виноваты, что их так зовут? Президента нашей республики, а также Мадзини и Гарибальди тоже звали Джузеппе. Нет уж, об этих двух героях я и слышать не желаю.
Итак, мухи прилетают и садятся там, где есть патока, — ведь она очень сладкая, продолжал мухолов. И сразу начинают ее лизать — вернее, сосать хоботком, потому что у мух не язык, а хоботок, как у слонов. Из его рассказа я понял, что он ненавидит мух.
ДА, СКАЗАЛ ОН, У МУХ ГУМАННОСТИ НИ НА ГРОШ.
Ну, хорошо, у них гуманности ни на грош, но может, ты думаешь, что ты лучше их, с твоей патокой и ДДТ? Ты ведь тоже способен учинить побоище.
Иногда я приезжаю на виллу, продолжал он, рано утром, когда все еще спят. Тогда я принимаюсь кричать и подымаю всех с постели. Проснитесь, кричу я, проснитесь, мухолов приехал! Я постоянно в разъездах. Вы и ночью ездите на велосипеде, с вашей патокой? Такое случается редко, отвечал Джузеппе. Обычно я езжу днем, мухи любят тепло, знай жужжат себе да греются на солнышке. Рассказывай, рассказывай, мухолов, говори, продолжай, я тебя слушаю.
Нередко я натыкаюсь на кучи мусора и тогда спрашиваю у хозяина: почему не убираете этот мусор? Хотите мух подкормить? Однако как уничтожить их, вы до сих пор не придумали, сказал я, а вот способов уничтожать людей — предостаточно. Я хотел перевести разговор на людей. Но Джузеппе продолжал: — Мухи летают между пиниями, жужжат в саду среди роз и других цветов, а потом садятся на кучу мусора у ворот. У каких ворот? — спросил я. У любых ворот виллы. Какой виллы? Да любой. Нет, не нравится мне этот Джузеппе с его баснями про мух.
А потом они залетают в окна, продолжая Джузеппе, и садятся на тарелки с супом, тонут в бокалах с вином. Ну хорошо, бокалы с вином, но чьи это бокалы, чье вино? Владельцев вилл, отвечал Джузеппе- мухолов. Кто они, как их зовут? Да всякие, я их по имени не знаю и знать не хочу.
Иной раз после моей дезинфекции, с вашего позволения, гибнут и сверчки, и бабочки, а случается, что и куры. А люди? — спросил я. Иногда гибнут и люди. А потом, с вашего позволения, прибывает полиция и находит на лугу нож, сказал я. Я устроил ему самый настоящий допрос. Вы случайно не теряли нож на лугу? Нет, сказал Джузеппе, какой еще нож? Я применяю только патоку и ДДТ, мне, пожалуй, не помешал бы компрессор для насоса. Ну хорошо, компрессор для насоса, сказал я, но нож в кармане тому, кто вечно в разъездах, тоже не помешает... У вас он наверняка есть. Нет, вы ошибаетесь, сказал он.
Тут, к сожалению, все еще пользуются старыми способами. Берут стеклянный сосуд, суживающийся кверху — ну, точно горлышко перевернутой бутылки, — и вставляют его в другой сосуд, тоже стеклянный. Во второй сосуд наливают соленой воды и добавляют уксуса. Муха залетает в открытый сосуд и тонет. Когда смотрю на эти их сосуды с уксусом и соленой водой, меня просто смех разбирает, сказал он.
