стоял король, действительно пару секунд назад находился человек из плоти и крови, а не призрак. Я обернулась к Дольшеру и Вашарию, которые совершенно спокойно отнеслись к столь возмутительному попранию основ мироздания, и требовательно дернула их за рукава.
— Как такое возможно?! Какой магией он воспользовался?
— Если бы мы знали, — в унисон произнесли они, переглянулись, и дальше продолжил один Дольшер: — Киота, дорогая, ты сейчас задала вопрос, над которым лучшие маги страны ломают головы уже очень давно. Ну, точнее, те из них, кто имел честь видеть подобные фокусы его величества. Как я уже говорил, рядом с Тиционом перестает работать любая магия. Но это хотя бы можно объяснить наличием в его короне легендарного рубина, так называемого «Ока правосудия». Ты сама имела честь убедиться, что даже сильнейший амулет не в силах обмануть это око.
Я невольно передернула плечами, вспомнив кровавую метель в глубине рубина. Машинально потерла алмаз на груди, который от одного воспоминания, казалось, вновь стал тяжелее.
— Но помимо этого Тицион обладает и массой других весьма интересных и, что скрывать, пугающих способностей, — вторил кузену Вашарий. — Ни я, ни Дольшер не в силах понять природу его возможностей. Она несомненно магическая, но при этом в основе своей имеет нечто кардинально отличающееся от обычной энергии. Поверь, мгновенное перемещение на сколь угодно дальние расстояния — это лишь верхушка айсберга. Тицион способен на гораздо большее. И даже мы не в курсе, что именно он умеет, а что — нет.
— Но откуда все это? — продолжала недоумевать я. — Неужели он постиг истоки этой силы самостоятельно?
— Вряд ли. — Вашарий неопределенно пожал плечами. — Мы склонны предполагать, что свой дар Тицион, как и ты, получил по наследству. После того как мы узнали о существовании священной змеи Варрия, я начинаю подозревать, что правы некоторые легенды.
— Что, змейка и тут пошалила? — Я неверяще усмехнулась.
— При чем тут она? — Вашарий покачал головой и хладнокровно завершил свою мысль: — Если священная змея действительно существует, то, быть может, реальны и другие боги? Говорят, что династия Хайдес, к которой, как ты знаешь, принадлежит и Тицион, берет свое начало от верховного бога пантеона Нерия — Олеона Громовержца. Что, если дар короля — отголоски божественной силы?
Я приглушенно застонала, чувствуя, как предположение Вашария отозвалось в моей несчастной голове нарождающейся мигренью. Демоны, я до сих пор сомневаюсь в существовании священной змеи, хотя имела несчастье разговаривать с ней. Весь мой рациональный мир, в котором не было места всяким сверхъестественным существам, тогда едва не рухнул. А теперь Вашарий предлагает мне поверить и в Олеона Громовержца. Не хочу! Ведь если существуют боги, то люди, бесспорно, жалкие марионетки в их руках. А я не желаю, чтобы моя жизнь подчинялась не пойми кому. Конечно, я и так птичка не особо высокого полета, но хотя бы могу тешить себя надеждой, что моя судьба никому не принадлежит.
— Не расстраивайся, — совершенно верно понял причины моего огорчения Дольшер и ласково поцеловал меня в нахмуренный лоб. — Нас с Вашарием эта легенда тоже не приводит в особый восторг. Наверняка есть и другое объяснение. Найти бы его еще.
— Найду! — мрачно пообещала я. — Сделаю все, но пойму, что за силу использует Тицион.
Дольшер и Вашарий переглянулись, и мне почему-то очень не понравились их улыбки. Словно они заманили меня в какую-то ловушку и сейчас праздновали это. Впрочем, ладно, позже разберусь.
— А что насчет королевы? — Я уставилась на моментально смутившегося Дольшера, который начал отчаянно рыскать глазами по сторонам, будто выискивая пути к отступлению. — Ты действительно спал с ней?
— Старая история, — промямлил он. — И, если честно, я не люблю об этом вспоминать.
— Но почему Тицион так спокойно отнесся к измене жены? — продолжала недоумевать я, жестокосердно не желая закрывать эту тему. — Разве это нормально?
— Для него — да, — нехотя пояснил Дольшер. Тяжело вздохнул, покосившись на улыбающегося Вашария, который явно получал настоящее наслаждение от сложившейся щекотливой ситуации, и тоскливо продолжил: — Киота, дорогая, прошу, не заставляй меня вспоминать те отношения. Поверь, я сделал величайшую ошибку в жизни, связавшись с Фиониксией, и тысячу раз уже пожалел об этом. Тицион ничего не имеет против интрижек жены на стороне, поскольку сам не в силах удовлетворить ее темперамент, а без этого она погибнет. Как ты сама наверняка заметила, в жилах Фиониксии течет немалая доля эльфийской крови. А эти создания отличаются тем, что не могут жить без регулярного секса. Однако вот беда, при каждом… хм-м… скажем так, при каждом акте любви они дарят своим партнерам небывалое наслаждение, но при этом отбирают у несчастного изрядную долю его энергии. Как вампиры, право слово. Я едва не погиб тогда, пристрастившись к ласкам Фиониксии, словно наркоман. Хвала небу, сумел остановиться сам и пережил в буквальном смысле слова жесточайшую ломку. Но королева почувствовала себя оскорбленной, поскольку никто и никогда не оставлял ее первым. Нет, она вряд ли желала моей смерти, но не хотела отпускать так рано. Поэтому до сих пор обижается на меня.
Я молчала, чувствуя, как кончики ушей горят от услышанного. Нет, еще не скоро я привыкну к привычке моего ненаглядного так легко и спокойно говорить о подобных вещах.
— Ого! — меж тем удивленно присвистнул Дольшер, искоса взглянув на часы, вмонтированные в кругляшок мыслевизора, и вряд ли заметив мою реакцию на свой рассказ. — Мне через пару часов надо быть в Нерии.
— Вот как? — Я огорченно поджала губы. — Значит, ты меня покидаешь?
— Ну немного времени у меня все же есть, — с намеком отозвался Дольшер, после чего обернулся уже к Вашарию. — Приятель, ты как знаешь, а я собираюсь отвезти Киоту в гостиницу. Надеюсь, у тебя хватит такта не заваливаться в номер сразу после нас. Мы на прощание не в ладушки играть будем.
— Понял, — тут же отозвался Вашарий. Ехидно ухмыльнулся: — Что, кузен, нервишки пошаливают? Боишься, что не справишься, если я буду в комнате рядом?
— Боюсь за твои нервы, — с достоинством возразил Дольшер. — Особенно если учесть, как ты пускаешь слюни на мою девушку.
— Прекратите оба! — возмутилась я разговором, ставшим слишком откровенным. — Дольшер, это отвратительно! Ты вгоняешь меня в краску!
— О, моя милая, это только начало, — тихо рассмеялся Дольшер, увлекая меня по аллее к выходу из сада. — Поверь, сегодня я буду самым мерзким и развратным типом. Но тебе понравится, обещаю!
Я не торопилась выбираться из сладких объятий дремы. Дольшер давно ушел, поцеловав меня напоследок и попросив не задерживаться в Микароне сверх необходимого. Пообещал, что приготовит романтический ужин в моей крошечной квартирке и будет с нетерпением ожидать нашего счастливого воссоединения.
Я перевернулась на другой бок, довольно улыбаясь. Как все-таки замечательно просто лежать и ничего не делать, зная, что все испытания уже позади! Сегодня даже никуда торопиться не надо. Вашарий наверняка убежал по делам в свое ведомство, значит, никто мне не помешает провести в праздности и лености все утро. Хотя утром это можно было назвать с большой натяжкой. В окно, которое я по прибытии с бала забыла задернуть гардиной, вливались лучи яркого полуденного солнца. Наверное, приближается час обеда. Но все равно торопиться некуда. Семейство Дайчер ожидало визита своей новообретенной дочери лишь к шести вечера. По крайней мере, так было написано на оборотной стороне визитки, которую мне вчера вручила леди Ольфия. Времени хватит и умыться, и одеться, и насладиться чашечкой кофе в полном одиночестве.
Я потянулась, изо всех сил оттягивая момент окончательного пробуждения. Вообще-то было бы неплохо наведаться в местное отделение Всемирного гномьего банка, снять денег, чтобы вечером вернуть приятелю долг за платье. Если после этого у меня останется еще хоть несколько хардиев — купить новый мыслевизор, поскольку экспериментальную модель, выданную мне Вашарием, я больше не видела после того, как очнулась в подвале. Должно быть, Эльрион раздавил и выкинул ее. Да и просто интересно, во сколько оценили мои приключения на благо короны и безопасности Нерия Вашарий и Дольшер.
— Доброе утро, Киота Дайчер, — внезапно раздался женский голос. — Вы уже встали?
Я подскочила на месте, мгновенно проснувшись. Села и испуганно заозиралась, гадая, кого же еще
