быть внебрачной дочерью падшей женщины.
Но Люсьен ведь видел ее отца, знал о его физическом состоянии. Как он может ждать от нее, что она оставит отца, который не может даже обслужить себя сам?
Хотя, собственно, что ее так удивляет? Ведь это человек, потребовавший принести в жертву ее невинность в обмен на жизнь отца. Человек, который бросил ее с ребенком, а потом вообще отрицал, что знал об этом. И теперь он думает только о мести и желает уничтожить ее отца. Как же она сможет доверять такому супругу?
В волнении Эвелин потерла подлокотник кресла, затем внимательно посмотрела на истертый узор ткани. Она окинула взглядом комнату, выцветшие обои на стенах, поблекшие занавеси. Только сейчас Эвелин вдруг осознала, насколько близко они подошли к той черте, за которой начинается самая настоящая нужда.
Пропади он пропадом, этот человек! Эвелин стиснула кулаки. До болезни отца ей, по крайней мере, все же удавалось зарабатывать и кое-как сводить концы с концами. А за последние несколько недель положение настолько ухудшилось, что Эвелин терялась в догадках, как ей и дальше оплачивать расходы на лекарства для отца.
Но теперь она выйдет замуж за богатого человека, который не позволит нуждаться ни ей, ни Хлое. И поскольку Эвелин сомневалась, что щедрость Люсьена распространится и на ее немощного отца, она будет по-прежнему заниматься вышивкой, чтобы содержать его, даже если Люсьен не позволит ей видеться с ним. В Лондоне, пожалуй, она даже сможет больше выручать за свое рукоделие.
Эвелин потерла ладонями щеки. Эмоции переполняли ее. Обида на прошлое, разочарование из-за невозможности изменить что-либо. Радость за Хлою, для которой все меняется к лучшему. Отчаяние из-за того, что приходится оставлять отца. И где-то в самой глубине души, к великому ее стыду, непокорное чувство радости оттого, что Люсьен Дюферон снова вошел в ее жизнь.
Как бы Эвелин ни хотелось его ненавидеть, как бы она ни протестовала против того, как он ею манипулировал, что-то ожило внутри ее, когда она увидела Люсьена, мерившего шагами гостиную. Несмотря на то, что он так низко обошелся с ней, ее тело все еще отзывалось на его присутствие, как будто они не были разлучены в течение долгих пяти лет.
А когда он сказал о браке, ее сердце замерло. Как долго она мечтала именно об этом!
Но это должно было произойти не так. Люсьен изменился. Он был негодяем и тогда, пять лет назад, но в то время, когда они были вместе, Эвелин замечала в нем ранимость. Она была настолько глупа, что даже влюбилась в него. Но этот человек... этот холодный, мстительный человек, который готов оторвать маленькую девочку от матери или оставить без семьи старого человека... Этого человека Эвелин совсем не знала. Тем не менее, она была готова выйти за него замуж.
Люсьен следил за минутной стрелкой, которая с характерным тиканьем переместилась на цифру двенадцать. Он посмотрел на все еще закрытую дверь, сжал губы и щелкнул крышкой часов. Эвелин испытывает его терпение.
Разве недостаточно уже того, что он согласился с ее нелепым требованием о фиктивном браке? Неужели она так и будет каждый раз бросать ему вызов?
Конечно, будет. Это же Эвелин.
Эта женщина всегда ставила Люсьена в тупик, тем не менее, ее настойчивость была одним из тех качеств, которое он уважал в ней. Эвелин не позволяла другим людям помыкать собой, и если решала для себя что-то, она это делала. Другим подтверждением ее сильной воли была бесконечная преданность отцу. В отличие от многих мужчин Люсьену не нравились пассивные женщины. А Эвелин всегда возбуждала его.
Вот почему он, подобно какому-то слуге, сейчас стоял у экипажа, дожидаясь Эвелин.
Люсьен решил держаться на расстоянии от нее. Слишком много сил пришлось ему затратить, чтобы стоически выдержать этот их разговор, поэтому он предпочел ждать ее снаружи, а не в гостиной, что было бы более естественным. То, как она с ним пререкалась, необъяснимым образом возбуждало его. К тому моменту, когда он прижал Эвелин к софе, больше всего на свете ему хотелось положить ее на ту софу и заниматься с ней любовью, пока она со стоном не станет повторять его имя.
Однако он сейчас ей отвратителен. Вынуждая свою будущую жену оставить отца, Люсьен сознавал, что она вряд ли захочет даже видеть его. И все же это был самый лучший выход. Ее слепая любовь к отцу не позволит ей разглядеть подлую подоплеку в действиях старика, а подлость не должна оставаться безнаказанной.
Вместо того чтобы отказываться делить с ним постель, Эвелин следовало бы благодарить его за то, что он оставил ее отца в живых.
Прошла минута, другая. Люсьен уже сделал шаг к дому, когда открылась дверь и появился мальчик- слуга с дорожным сундуком. Люсьен дал знак своему лакею, чтобы тот помог мальчишке, и направился к дому.
Войдя в дом, он сразу обратил внимание на сложенные в холле картонки. На губах Люсьена появилась удовлетворенная улыбка. Пока все говорило о том, что Эвелин не намеревалась противоречить ему.
В комнатах первого этажа никого не оказалось, и Люсьен поднялся по лестнице наверх. Он шел не за Эвелин, а для того, чтобы показать ей, что не потерпит неповиновения. Люсьен не сомневался, что простая демонстрация недовольства с его стороны заставит ее поторопиться.
Он заглянул в две пустые комнаты на втором этаже, прежде чем оказался перед приоткрытой дверью в спальню барона.
Ему не хотелось заходить туда. Он лелеял свою злость, ему не хотелось сочувствовать этому человеку. Но Люсьен все же испытал к нему искреннее сочувствие, увидев состояние барона, и это разъярило его. Чезвик пытался убить его, и он заслужил все, что с ним произошло.
Из комнаты доносилось приглушенное бормотание. Люсьен открыл дверь и остановился на пороге. Рядом с сидевшим в кресле бароном стояла Хлоя и держала своей крошечной ручкой руку деда. Эвелин стояла с другой стороны кресла и с грустной, поощряющей улыбкой наблюдала эту картину.
– ...И мама говорит, что мы будем жить в Лондоне с моим настоящим папой. Она говорит, тебе придется остаться здесь вместе с миссис Бейнз, но я обещаю, что буду навещать тебя. – Хлоя наклонилась и поцеловала руку барона.
