установленного в центре бассейна очень высокого, с тремя шарами на конце шеста, попеременно падает на одну из скульптурных групп.
У входа в величественное сооружение красовались мощные колонны с орнаментом, различными символами, значками. Бросались в глаза человеческие изображения, головы которых были окружены прозрачными шарами, а сами люди как бы парили в воздухе.
Какое-то необъяснимое любопытство гнало всех троих вперёд. Они буквально бегом преодолевали бесчисленные анфилады украшенных росписями куполообразных залов, по периметру которых виднелись овальные проходы в небольшие коридоры.
Кир не преминул заглянуть в один из них и обнаружил там несколько плотно закрытых дверей с матовыми окошками. Двери были без ручек и плотно прилегали к стенам. Однако стоило ему несколько мгновений постоять перед одной, как она раздвинулась, и он очутился в небольшом зале, похожем на жилище. В нише противоположной стены стояло просторное ложе, покрытое серебристой переливающейся тканью.
На разукрашенном орнаментом потолке сиял пучок прозрачных нитей, оканчивающихся гроздьями золотых шаров. Они были настолько легки, что при малейшем движении воздуха соприкасались между собой, издавая мелодичный звон.
Кир позвал Серда и Горби полюбоваться удивительным зрелищем.
Друзья обратили внимание, что изнутри стены оказались совершенно прозрачными. Во всяком случае из комнаты, как на ладони, виднелся сад, фонтаны, бассейны и даже еле заметный пик снежной вершины.
Поднявшись на верхний этаж, они обнаружили, что жилые помещения становились обширнее, более высокими.
Несколько залов соединялись между собой в замысловатую цепочку. Причём почти в каждом имелись небольшие, различной конфигурации бассейны, правда, без воды.
Они не успели осмотреть и мизерной доли циклопического дворца, когда заметили, что светило садится за горизонт. Вечерело. Однако чем темнее становилось снаружи, тем светлее было в комнатах: откуда-то из-под потолка заструились ровные волны неяркого мягкого света.
Прекратив осмотр, друзья спустились на первый этаж и, наскоро перекусив фруктами, предусмотрительно захваченными Сердом, удобно разместились для отдыха в одном из жилых помещений.
Кир неустанно допытывался у Торби о причинах его молчания. Тот долго крепился, наконец, не выдержав, разрыдался и кое-как, запинаясь, проглатывая слова, выложил бесхитростную историю.
Глава семнадцатая
Торби по прозвищу «Трус»
'Когда мы услышали шум, то я окончательно понял, что нас подслушали. Я постарался незаметно исчезнуть, побежал к капитану Бару и всё выложил о намерениях Ирта. Позднее я одумался. Зная характер Ирта, испугался возмездия за предательство и решил сбежать на маленькой лодке. С остервенением, почти до темноты грёб, пока не понял, что чем дальше отплываю от берега, тем больше становилось шансов погибнуть в морской пучине.
Такая перспектива меня мало устраивала, и я повернул обратно, подумав, что как-нибудь выкручусь. Вскоре обнаружил, что совершенно потерял ориентировку и заблудился. Повернул лодку в левую сторону, затем в правую. Вконец запутавшись, понял, что меня ожидает скорый конец: теперь наверняка погибну от голода или жажды. Хотя кое-какая еда в лодке была, однако её хватило ненадолго. Затем я начал кричать.
Тщетно! Разумеется, меня никто не услышал, тем более, что берега не было видно. Кругом, куда ни брось взор, простиралась величавая гладь океана. Снова попробовал плыть наугад. На этот раз мне повезло и я увидел на горизонте чуть заметную снеговую шапку высокой горы. Обрадовавшись, поплыл в том направлении. Плыл долго. Оказывается, море скрадывает расстояния. Берег был значительно дальше, чем я предполагал.
Вконец измученный морским путешествием, я добрался до кромки прибоя.
Бросил лодку, пешком дошёл до берега. Местность была абсолютно незнакомой. Несколько дней брёл по зарослям, пытаясь найти своё селение, пока не обнаружил кем-то покинутое становище. Похоже, здесь некогда обитали разумные существа. Убогие круглые хижины от времени и дождей почти развалились. Вдоволь побродив вокруг, забрался в одно из строений и крепко заснул. Очнулся в тёмной пещере, еле освещённой отблесками пламени небольшого костра.
Руки и ноги были связаны. Вокруг огня сидели полуголые, с длинными гривами спутанных волос тёмнокожие женщины. Рядом ползал маленький ребёнок. Он подобрал с пола травинку и с детской непосредственностью пытался её засунуть в мой нос. Не выдержав щекотки, я громко чихнул. Все вскочили со своих мест, выволокли меня на свет, сорвали одежду. Долго ходили вокруг, приглядывались, щёлкали языками, отчаянно жестикулируя, что-то друг другу доказывали, яростно сверкая белками аспидно-чёрных глаз.
Среди присутствующих выделялась безобразно толстая свирепая старуха, с телом, сплошь испещрённым многочисленными рисунками. Не проявляя ко мне особого интереса, она молча сидела на камне возле самого пламени, лишь искоса на меня поглядывая, – так что по телу пробегали мурашки.
Вдруг, не говоря ни слова, она поднялась, взяла барабан и изо всех сил застучала по нему.
Под сводами пещеры раздались звуки неистового ритма. Старуха призывно взмахнула рукой, и вокруг костра в диком танце замелькали, закружились извивающиеся женские тела.
Неожиданно всё смолкло. По знаку старухи мне развязали руки. Стесняясь своей наготы, я инстинктивно прикрыл руками низ живота, тем более что на меня уставились десятки любопытных глаз.
Одна из женщин поднесла скорлупу большого, наполненного какой-то жидкостью ореха. Я залпом осушил содержимое, так как давно хотел пить. Сразу почувствовал, как внутренности занялись жгучим пламенем. Кровь бешено застучала в висках. Почувствовал необычайную весёлость, необыкновенную уверенность в своих силах и возможностях. Никогда не знавший женщин, я изловчился, схватил ближнюю девушку и бросил её на охапку соломы.
Когда всё было кончено, загремел барабан, и подо мной оказалась другая девушка, затем третья, пока я не выбился из сил.
Едва я пришёл в себя, как мне поднесли скорлупу ореха. Жидкость быстро восстановила мои силы. Одна женщина сменяла другую. Несколько раз я в изнеможении падал, пока полностью не потерял сознания.
Не знаю, сколько времени я был без чувств, но проснулся утром совсем разбитый. Страшно болела голова, кости ныли, меня тошнило. С трудом поднялся и выбрался из пещеры.
Светило стояло высоко: стало быть, середина дня. Неуверенными шагами, покачиваясь, двинулся вниз к темнеющему неподалёку озеру. Бросился в воду. Долго плавал и плескался в его прохладной воде. Отсюда хорошо был виден склон горы с зияющими провалами входов в пещеры.
Вокруг сновали женщины: ни одного мужчины не видно! Не слышно и детей. Правда, одного ребёнка я видел ночью. Но почему только одного?
Выбравшись из воды, я поднялся к знакомой пещере. Нашёл свою одежду, брошенную в углу, с трудом натянул на голое тело. Похоже, что мной никто не интересовался, но когда я попытался уйти, меня сразу схватили и затащили обратно. Из груды лежавших на полу плодов выбрал один, надкусил, но есть не смог. Положил обратно и, устроившись на травяной подстилке, опять заснул.
Ночью растолкали. При свете костра снова увидел вчерашнюю компанию и злобную старуху. Та снова забила в свой барабан, мне попытались поднести орех. Я, оттолкнув протянутую руку, хотел убежать. Не тут-то было. Они схватили меня и силой заставили выпить вчерашний напиток. Сколько у меня было женщин в ту ночь, я даже не помню.
Так каждый вечер начиналась и всю ночь продолжалась эта нечеловеческая пытка.
