предпочел бы, чтобы окна оставались темными. Наконец он хлопнул дверцей и запер машину. Пошел наверх пешком. Ему не хотелось, чтобы Наталья услышала, как поднимается лифт. У своей двери он остановился и долго прислушивался. Ни звука. Тем неожиданнее защелкали замки, и дверь отворилась.
– Ты что прячешься? – почти прошептала Наталья. – Я видела, как ты приехал.
– Я не прячусь. – Саша отстранил ее и прошел на кухню. Он обследовал обе комнаты. В квартире, кроме женщины, никого не было. Это его немного успокоило. Наталья повсюду ходила за ним и повторяла:
– Что случилось? Что ты ищешь?
– Ничего. – Саша остановился посреди спальни. – Почему ты не спишь?
– Я жду тебя. Ты утром уехал и даже не попрощался.
– Я уже обязан прощаться?
– Ты не обязан, – по-прежнему тихо ответила женщина. Она совсем растерялась. – Но должны же быть добрые человеческие отношения… Если я тебе надоела, почему не сказать прямо?
– И что тогда?
– Я уйду.
Он смотрел на нее и не узнавал. Наталья подкрасилась тщательнее обычного. Но никакой грим не мог скрыть мешки под глазами, пересохшие губы…
Она жалостно улыбнулась – ее верхние зубы, как всегда, были испачканы яркой помадой. Раньше это казалось Саше трогательным, почти детским – вроде бы она не могла научиться краситься по-взрослому. Но теперь даже это его раздражало.
– Я приготовила ужин. – Наталья уже не улыбалась; она видела, что случилось неладное, и отчаянно трусила. – Все горячее. Поешь?
– Давай.
Он пытался есть тушеную курицу с морковью, но кусок не лез в горло. Застыв над тарелкой, он мучительно раздумывал, как себя повести. Сказать, чтобы убиралась? Кто знает, на что она способна…
Мент мог наврать из-за каких-то своих целей. Но как бы там ни было, Саша уже боялся этой женщины. И это было очень трудно скрыть.
– Твоя квартира приватизирована? – спросил он.
– Конечно. – Наталья робко присела к столу. – Почему ты спрашиваешь?
– Ты ведь хочешь предоставить ее в залог. Ты там прописана одна?
– С сыном, – с небольшой запинкой ответила она.
– Почему ты никогда не рассказываешь о своем сыне? Сколько ему лет? Чем занимается? Где живет?
Я только и знаю, что он трахнул малолетку!
Женщина тихонько рассмеялась. Этот смех его поразил – как она могла смеяться! Саша поднял на нее злые глаза, и Наталья разом смолкла.
– Твой сын не будет возражать, если ты заложишь квартиру? – спросил он.
– Конечно не будет. Он сделает все, как я скажу.
– Ты так уверена в этом?
– Я мать, – ответила она. – И я отвечаю за него.
Наталья больше не смеялась. И не шутила. Глаза у нее были грустные.
Саша не знал, что и думать. Неужели можно так нагло обманывать? Так владеть своими чувствами, притворяться простодушной? Неужели он для нее – всего лишь жертва?
Наталья внимательно смотрела на него и ждала.
– Завтра у меня будет пятнадцать тысяч долларов, – сказал он, встречая ее взгляд и с трудом выдерживая его. – Ты готова пойти со мной к нотариусу?
– Завтра? – Наталья слегка задохнулась. – Я думала, где-то числа двадцать девятого… Ты же говорил…
– Я смог найти деньги пораньше. Это же лучше для тебя? Или как?
– Я готова, – сказала она. – Конечно, я, готова.
У тебя деньги с собой?
Как внимательно и в то же время безмятежно она на него смотрела! На миг Саша подумал, что все чепуха. Нет у Натальи никакой задней мысли.
Не может врать человек с такими глазами. Перед ним сидела прежняя Наталья – та, с которой он познакомился в магазине, в которую почти влюбился. Она вдруг помолодела. Лицо осветила чудесная, ясная улыбка. Женщина взяла его руки в свои и неожиданно поцеловала их. Саша опешил:
– Что это ты?
Саша сам не понимает, что он для нее делает, сказала Наталья. Эти пятнадцать тысяч значат для нее очень много. Она всю жизнь будет ему благодарна.
– Чью жизнь? – хрипло спросил Саша. – Твою или мою?
Наталья все еще касалась губами его пальцев.
Замерев на миг, она взглянула на него исподлобья и проговорила, что это в конечном счете уже не важно.
Этой ночью она ласкалась к нему, как никогда.
За окном уже белел мутный рассвет, а Наталья все еще обнимала его, целовала его волосы, шею, плечи, нашептывала что-то жаркое, благодарное, невразумительное. Он не хотел спать, пока она рядом, он боялся ее… Но все же засыпал. Засыпал, ощущая на плече тяжесть ее головы. Русой головы, где роились неизвестные ему темные мысли. И это, как ни странно, возбуждало его. Иногда он улыбался, и она каким-то образом улавливала в темноте это движение, тревожно спрашивала, что с ним, о чем он думает.
– О нас с тобой, – честно отвечал он.
И в самом деле, ему доставляло огромное удовольствие позволять себя ласкать и в то же время думать, как он сдаст Наталью милиции. Он решился на это. – Ты не сердишься на меня? – ласково спрашивала она, гладила его плечи, прикасалась губами к груди. – Не сердись. Я глупая, знаю. Я всегда была глупая. Но ты на меня не сердись.
Засыпая, он ощутил на груди влагу. Наталья плакала, но он уже не спрашивал почему. Саша знал, что у нее наверняка есть причина лить слезы.
В семь утра он все еще спал. Наталья приподнялась на локте, осторожно коснулась его лица, провела пальцами по щеке… Саша не шевельнулся и дышал все так же ровно. Женщина слезла с кровати и босиком, чтобы не шуметь, вышла в прихожую. Сняла телефонную трубку.
– Надя? – тихо спросила она. – Да, опять я.
Послушай, это уже в последний раз. Да. Даю тебе слово. Позови его.
Она ждала минут пять; не меньше. Из трубки доносился утренний шум чужой квартиры, чужой жизни. Ей послышался детский голос, который громко о чем-то спрашивал. Голос приблизился, и она узнала Людочку. Но ребенок трубку не взял, голос удалился и исчез. Наталья смотрела на свое отражение в зеркале. И даже не понимала, что именно видит перед собой. Наконец к телефону подошел сын.
– Сегодня, – сказала она. – Ты меня понимаешь? Сегодня.
– Постой, мам, я еще не готов, – оторопел Геннадий.
– Зато он готов. И ты отцепишься от ребенка, понял? Если ты и после этого не отцепишься, я сама тебя убью.
Геннадий рассмеялся. Правда, смех прозвучал как-то неуверенно, он был застигнут врасплох.
– И запомни – я согласна только на это. Только на это. – Наталья боялась повысить голос, и в то же время ей хотелось кричать. – Не трогайте эту девчонку, не ищите ее. Достаточно! Хватит!
– Ладно, мам, договорились. Сегодня так сегодня, – сказал он. – Тогда делаем все, как задумали.
Больше не звони. Мы будем следить за вами от самого дома. Вы должны выехать из его двора. Никаких встреч в городе. Мы скоро подъедем. Ты поняла?
– Да, – ответила она и положила трубку.
Прошла в спальню, заглянула… Саша спал. Ей послышался какой-то звук, и она долго прислушивалась, пока не поняла, что это громкий стук ее собственного сердца. И Наталья быстро помолилась, чтобы сегодня оно ее не подводило. Только сегодня. Что будет завтра, уже не важно. Завтрашний день все равно не может быть страшнее этого.
